Я упираюсь обеими руками ему в грудь и с силой отталкиваю.
Себ немедленно выпускает меня и, споткнувшись, отступает на пару шагов. Он хмурится.
– Что? – спрашивает он.
Я стою, тяжело дыша и ощущая во рту едкий вкус виски (который, надо сказать, мне вовсе не нравится).
– Ты меня поцеловал, – замечаю я, и он кивает, хотя по-прежнему смотрит так, словно я говорю на иностранном языке.
– Ну да, – медленно произносит Себ. – По-моему, ты дала понять, что не возражаешь.
Я потрясена и всё еще не вполне оправилась после перелета, поэтому смысл этих слов доходит до меня лишь несколько секунд спустя. И тогда мои щеки вспыхивают.
– Я возражаю, – отвечаю я, плотнее запахивая на себе импровизированный плащ из покрывала. – Я просто смотрела на тебя и думала, что ты не такой, как я себе представляла.
От моих слов у него, видимо, убавляется энтузиазм. Себ отходит еще на несколько шагов и тяжело садится на кровать, по-прежнему держа в одной руке бутылку. Даже ради поцелуя он ее не поставил.
– Не такой, как ты представляла, – повторяет он, сутулясь, и на мгновение мне делается неловко.
Я не хотела его обижать.
– Но я по-прежнему считаю, что ты очень симпатичный, если это тебя утешит, – говорю я.
Себ поднимает голову и слегка улыбается:
– Утешило. Спасибо.
Он снова вздыхает и подносит бутылку к губам.
– Извини, – выговаривает он, сделав глоток.
Ого, бутылка заметно опустела. И взгляд у Себа ощутимо затуманился. Теперь, когда он пытается сосредоточиться на моем лице, я замечаю, что глаза у него уже не такие ясные, как раньше.
– Я просто… ну, то интервью. С твоим бывшим.
Я смотрю на него.
– С Майклом? – тихо спрашиваю я.
Честно говоря, я никогда не думала, что люди типа Себа читают сплетни в интернете. Неудивительно, что их читает Глиннис и ей подобные – они работают на королевскую семью, и им платят за то, чтобы они следили за «желтыми» публикациями. Но настоящий принц?
– Там написано, что ты бросила своего парня, чтобы переспать со мной, – продолжает Себ.
Я бы воздела руки, если бы не цеплялась так судорожно за покрывало.
– Вранье, – говорю я, но Себ не слушает.
– Этого же все ожидают, – продолжает он и обводит нас жестом, с трудом удерживая в руке бутылку.
– Ты и я. Брат Алекса, сестра Элли. Люди так любят Элли… и Алекса они теперь тоже любят…
Его синие глаза вновь скользят по моему телу, и я так туго закутываюсь в покрывало, что вот-вот перекрою себе кровообращение в верхней части туловища.
– Ты, наверное, тоже всем понравишься. Ну а если я полюблю тебя – короче, ты поняла, – тогда, возможно, они будут любить и меня…
Он хмурится, и между каштановых бровей залегают три складки.
– Кажется, я повторяюсь…
– Но тебя и так все любят, – возражаю я. – Не поручусь за разных фермеров, с которыми твои друзья пытаются подраться, но в своей стране ты чертовски популярен.
Себ качает головой:
– Кажется, ты ничего не знаешь, сестра Элли.
– Меня зовут Дэйзи, – напоминаю я, но он просто пожимает плечами.
– Короче, я подумал, что мы можем поставить точку. – Себ кивком указывает на кровать, и на сей раз я теряюсь вовсе не оттого, что он выражается чересчур затейливо.
Это чистый шок.
– Ты пришел, чтобы…
Я даже договорить не в силах: это слишком унизительно. Поэтому я тоже кивком указываю на кровать.
– Со мной? С девушкой, с которой ты знаком пять минут?
Себ моргает, и я вспоминаю, что он знаменит, богат, чертовски привлекателен – и королевской крови.
– Не исключаю, что пять минут для тебя норма, – признаю я, – но для меня… и, пожалуйста, не надо закатывать глаза.
Но Себ закатывает глаза не потому, что его возмущают мои слова. Просто он начинает отрубаться.
Самый завидный холостяк в Шотландии скатывается с кровати и плюхается на пол.
Мой личный Спящий Красавец.
– Бред какой-то, – бормочу я, разглядывая бесчувственное тело, которое лежит, свернувшись, на ковре.
В Себе больше шести футов росту, и он заметно тяжелее меня. Так вряд ли я смогу его поднять. Наверное, нужно кого-нибудь позвать…
Я обвожу взглядом комнату, ища телефон или какой-нибудь старомодный звонок для прислуги. В замке должен быть хоть один человек, способный решить эту проблему. Нет ли здесь Глиннис? Потому что я не желаю объяснять Элли, как Себ оказался ночью в моей спальне.
Я уже на грани паники, когда вдруг в дверь стучат – тише, чем Себ, – и несколько секунд я мечусь от двери к постели, не зная, что делать.
Снова стучат, и наконец я бросаюсь к двери и приоткрываю ее.
Там стоит тот придурок, Майлз. Он переоделся, и теперь на нем джинсы и серая футболка. Но он стоит так прямо и смотрит так холодно, что с тем же успехом может быть одет в девять свитеров и твидовый пиджак.
– Я ищу Себа, – говорит он, раздраженно вздергивая губу. – В моей комнате его нет. Интуиция лучшего друга подсказывает, что он, возможно, совершил ошибку и пришел сюда.
Я открываю дверь пошире, позволив Майлзу убедиться, что человек, который стоит под вторым номером в списке претендентов на шотландский трон, валяется без сознания на полу.
– А, – говорит Майлз. – Интуиция не подвела.
Надо сказать, что для парня, который явился в комнату к незнакомой девушке и обнаружил там лучшего друга в отключке, Майлз воспринимает всё происходящее довольно хладнокровно. Совместными усилиями мы поднимаем Себа, забросив его руки себе на плечи.
– К счастью, – говорит Майлз, когда принца удается более или менее поставить на ноги, – идти недалеко.
Похлопав Себа по щеке (это больше похоже на легкие оплеухи), Майлз продолжает:
– Себ, просыпайся и шевели ногами. Правая, левая, правая, левая, сначала одна, потом другая…
Как ни удивительно, принц делает то, что ему велят, и мы, все трое, неуклюже выбираемся за дверь.
В полутемном коридоре, с причудливым ковром, картинами, деревянными панелями на стенах и абсолютно одинаковыми дверями, я ощущаю легкое головокружение, как в комнате смеха. Как вообще можно ориентироваться в этом доме?!
И представление Майлза о том, что такое «недалеко», заметно отличается от моего. Мы наполовину несем, наполовину тащим Себа по коридору, затем сворачиваем, проходим под аркой и оказываемся в другом коридоре, который в точности похож на тот, который мы только что миновали.
