И вдруг, к моему огромному удивлению, Флора говорит:
– Помоги мне отнести еду остальным, Дэйзи.
Как и ее мать, Флора умеет говорить властно, так что ты просто выполняешь то, о чем она просит, не успев задуматься. Я беру термосы и стопку маленьких фарфоровых тарелочек, а Флора – сэндвичи и несколько бокалов, зажав ножки между пальцев.
На полпути вниз она говорит:
– Ты никому не сказала.
Это не вопрос. Но я все-таки отвечаю:
– Нет, конечно.
Остановившись, Флора смотрит на меня, но я не вижу ее глаз – только свое лицо, дважды отраженное в огромных очках.
– Почему? – спрашивает она. – Я вела себя как полная стерва, а ты никому не разболтала. Маме, Себу, прессе. Лично я бы так и поступила.
– Ты принцесса, – говорю я. – Это ожидаемо.
Она улыбается, ну или, по крайней мере, вроде того. Уголок губ приподнимается, на мгновение обнажив идеальные зубы.
– У нас с Тэм ничего серьезного, – признается Флора. – Мы просто развлекались. Но мамочка сейчас просто помешана на том, чтобы найти невесту для Себа, поэтому лучше, чтобы никто про это не знал.
Я киваю и щурюсь, глядя на облака, которые ползут над холмом, и на солнечный луч, который падает прямо туда, где мы стоим.
– Понятно, – говорю я. – Скажи, королева расстроится конкретно из-за Тэмсин или из-за того, что тебе нравятся девушки?
Флора, вздохнув, спускается по склону холма туда, где гремят ружейные выстрелы.
– Она не в восторге от моих вкусов.
Я хмурюсь и ускоряю шаг, чтобы не отстать.
– Мы живем в двадцать первом веке, – напоминаю я, и Флора останавливается.
Засмеявшись, она кивком указывает на парней в твидовых костюмах, с ружьями на изготовку.
– Дорогуша, – произносит она, – здесь хоть что-нибудь напоминает тебе о двадцать первом веке?
– Ты права, – соглашаюсь я. – Мы похожи на героев сериала Би-би-си.
Флора опять смеется, и я впервые замечаю, что под обликом высокомерной принцессы скрывается довольно приятная девушка. Видимо, в этой семье все не такие, какими кажутся.
Я подхожу вслед за ней к маленькому столику, ставлю на него термос и тарелки и разворачиваюсь, чтобы уйти. Флора ловит меня за руку.
– Дэйзи…
Я смотрю на принцессу, и та снимает солнечные очки. Пусть даже сегодня мы все на природе и никаких фотографов не предполагается, макияж у нее безупречный. Ореховые глаза подведены серым, ресницы густые и черные.
– Спасибо, – говорит она, явно удивляясь сама себе. – Не помню, когда я в последний раз кого-то благодарила искренне, – добавляет Флора. – Но сейчас я всерьез, правда. Мне очень приятно, что ты не проболталась.
Я улыбаюсь и неуклюже похлопываю ее по руке:
– Без проблем. Я рада, что ты не ненавидишь меня из-за Майлза.
Прелестные ресницы вздрагивают.
– Из-за Майлза? – переспрашивает Флора и вновь издает очаровательный звенящий смешок. – Нет-нет, ты мне не нравилась из-за всей этой ситуации…
Она машет рукой, и я гадаю, что она имеет в виду. Наше происхождение? Элли? Меня?
– Но теперь я понимаю, что ты не такая, какой тебя выставляли газеты. Если бы ты охотилась за Себом или желала славы, то, конечно, прикладывала бы больше усилий.
– Хм… спасибо, – отвечаю я.
Пожав плечами, Флора отряхивает руки, оглядывает стол, берет бутылку шампанского и наполняет бокал. Сейчас всего десять утра, поэтому я отказываюсь, когда она предлагает выпить и мне.
Ружья снова стреляют залпом, и осколки глиняных голубей сыплются наземь. Хоть я и не взвизгиваю, но подскакиваю, и Флора испуганно смотрит на меня.
– Я бы предпочла… побыть где-нибудь в другом месте, – неловко говорю я, тыча пальцем в сторону машин, стоящих на холме, и Флора кивает.
– Ну, покедова, – говорит она и слегка машет рукой.
Я машу в ответ, хотя не могу заставить себя сказать «покедова». Даже мысленно произнести это слово не получается.
Когда я возвращаюсь к машинам, там нет никого, кроме Майлза. Он стоит, прислонившись к дверце джипа, и ест сэндвич. Я присаживаюсь на откинутый задний борт, беру оставшийся термос и кручу его в руках.
– А ты почему не стреляешь? – спрашиваю я.
Майлз пожимает плечами и заворачивает остатки сэндвича в бумагу.
– Это не самое мое любимое развлечение, – отвечает он.
Он откладывает сэндвич и засовывает руки в карманы. Возможно, мы будем сидеть здесь и молчать, пока оба не умрем от неловкости.
– Флора на тебя не очень давит? – спрашивает Майлз, отвлекая меня от моих мыслей.
Я поворачиваюсь и смотрю на Флору, которая стоит у подножия холма и шутит с Гилли. Я пожимаю плечами.
– Не исключаю, что мы могли бы даже стать подругами. Ну или, по крайней мере, не врагами.
Майлз издает странный звук и снимает кепку, чтобы почесать в затылке.
– Фло вовсе не плохая, – говорит он. – Во всяком случае, не настолько плохая, какой хочет казаться.
Я уже собираюсь расспросить про Флору – про них всех – но, прежде чем я успеваю заговорить, Майлз кивком указывает на машину.
– Хочешь прокатиться? – спрашивает он, и я хлопаю глазами.
– С тобой?
Его губы изгибаются.
– Или ты предпочтешь общество овцы?
Я улыбаюсь, почти против воли.
Майлз добавляет:
– Надеюсь, в газетах напишут, как мы сбежали, когда всё общество выехало пострелять. Глиннис придет в восторг.
Ах да. Мы проводим время вместе, потому что это необходимо, а не потому, что нам самим хочется.
Я вспоминаю бал и то странное ощущение, которое скользнуло между нами… а потом мысленно втаптываю это воспоминание в пыль.
– Отличный план, – говорю я и слезаю с откинутого заднего борта. – Давай смоемся.
Не знаю, замечает ли кто-нибудь наше бегство; когда мы отъезжаем, до меня доходит, что, наверное, надо было предупредить Элли. Но, когда это приходит мне в голову, джип уже катит по холмам, и ветер с такой силой задувает в открытое окно, что говорить трудно.
Перед нами расстилаются поля и горы с заснеженными вершинами, и я делаю глубокий вдох, с улыбкой глядя на всю эту красоту. Она распахнута передо мной, и мне хочется… не знаю. Бегать, раскинув руки, или что-нибудь такое.
Джип подъезжает к какому-то забору, и я с любопытством смотрю на Майлза.
Он улыбается в ответ и кивком указывает на калитку.
Машина тормозит, и у меня вырывается радостный и удивленный возглас. К сожалению, он больше похож на писк.
