– Пока нет. Но «Город королей» я еще не читала.
– Пожалуйста, подумай над тем, что ты сейчас сказала, а затем спроси себя, не стыдно ли тебе.
Изабель отмахивается от меня одной рукой, второй продолжая стучать по клавишам.
– Да этих блогов сотни. Кое-где пишут вообще про все королевские дома в мире. Есть очень серьезные сайты. Вот, например, «Королевский вестник» и «Из жизни монархии».
Она поворачивает ноутбук, показывая мне экран. Там открыт «Королевский вестник». Страница увенчана изображением британского флага. Ниже – красивые фотографии английской правящей семьи.
– В основном эти блоги ведут американцы, – объясняет Изабель и снова щелкает. – А вот «Болтовня», журнал, в котором пишут о мажорах для мажоров. Ну, типа, «в каком отеле самый лучший консьерж» и «с кем из слуг можно целоваться».
– Очаровательно, – буркаю я, разглядывая набранный гигантским шрифтом заголовок и фотографию хмурого аристократа с коктейлем в руке.
– Есть еще «Голову с плеч» и «Город королей», и вот это уже жесть, – заканчивает Изабель и вновь поворачивает ноутбук к себе.
– И поэтому они самые популярные? – намекаю я.
Изабель пожимает плечами:
– Хотела бы я сказать «нет», но… да, они у меня в избранном. Наверное, Элли была права, когда сказала, что никому нет особого дела до вас, пока вы живете во Флориде, а королевская семья не сходит со страниц шотландской прессы.
Сдвинув брови, она встречается со мной взглядом:
– Это хорошо или плохо?
– Хорошо, – отвечаю я, облегченно вздохнув.
Сколько бы Элли ни твердила, что наша жизнь практически не изменится, до сих пор я не особенно ей верила. Но прошло две недели после официального объявления о помолвке, и, хотя это всё было очень пышно, в центре внимания по-прежнему только Элли и Александр.
– Кстати, людям Элли нравится, – объявляет Изабель, двигая соломинкой вверх-вниз в стакане, чтобы размешать лед. – Ну, может быть, некоторые пижоны недовольны, что Алекс женится на американке, зато простые люди двумя руками «за».
– Ты только что сказала «простые люди». Больше мы с тобой не подруги. Всё было хорошо, но…
Иза вытаскивает соломинку из стакана, стряхнув на меня несколько капель холодного мокко.
– Я просто пытаюсь обрисовать тебе обстановку, Дэз. Я – твоя группа поддержки.
Я вытираю лицо салфеткой и бросаю ее в Изабель:
– Нет, ты просто читаешь сплетни. И потом, это не имеет никакого отношения ко мне.
Прищурив темные глаза, Изабель облокачивается на стол.
– Ты правда так думаешь? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами, и мне становится неуютно.
Да, да, я не сумею совсем уж этого избежать, но, возможно, дело ограничится кратким курсом придворного этикета перед свадьбой, а потом я вернусь домой и продолжу жить той жизнью, в которой не нужно знать, какой глубины должен быть реверанс.
– Ну и что там на этих сайтах пишут про моего шикарного пока-еще-не-родственника? – спрашиваю я – в основном чтобы отвлечься от собственных мыслей.
В другом углу кофейни сидят Ханна Контрерас и Мэдди Пейн; они смотрят в нашу сторону, и у меня такое ощущение, что шепчутся они именно о нас. И Ханна, и Мэдди – мои приятельницы (когда живешь в маленьком городке, всю жизнь поневоле общаешься с одними и теми же людьми), но я никогда еще не была предметом сплетен, и, честно говоря, мне это не нравится.
– Ну, пишут, что он расстался со своей девушкой, – сообщает Изабель. – Какая-то аргентинка, тоже совершенно шикарная, у которой брат – знаменитый игрок в поло. Чтобы немного развеяться, он со своими приятелями уехал в Монако, а потом…
Она наклоняется к экрану и щурится.
– Один из друзей Себа заметил, как какой-то тип их фотографирует, и решил с ним подраться. Он толкнул его в фонтан. Себ вытащил фотографа и на следующий день прислал ему чек на крупную сумму, чтобы расплатиться за испорченный фотоаппарат.
– Да. Выходные прямо как у нас, – говорю я, поворачиваясь к своему экрану спиной. – Понятно.
Изабель хихикает и отхлебывает кофе.
– По крайней мере, будет о чем поговорить на свадьбе.
Она вновь разворачивает ноутбук ко мне. Там огромная фотка Себастьяна в шикарном костюме. На лице сияющая улыбка, одна рука приветственно приподнята. Волосы у него темнее, чем у Алекса, но вспышка фотоаппарата подчеркнула их рыжеватый оттенок. Впрочем, глаза у Себастьяна такие же синие, как у брата, и, ей-богу, они сияют даже на размытом снимке.
Справа и слева от принца стоят какие-то парни, один на целую голову ниже Себа, с мрачной ухмылкой и темными кудрями, другой белобрысый, радостно улыбающийся в камеру.
Изабель постукивает по ним розовым ногтем.
– Они неразлучны с Себастьяном. В прессе их называют «Королевскими Мародерами». Парни из каких-то зверски богатых семей, которые учатся с Себом в одной школе или типа того.
– С Себом? – повторяю я, и на сей раз у Изабель хватает совести немного покраснеть.
– Я прочитала тонны этой фигни в интернете! – заявляет она. – А его на всех сайтах и во всех журналах называют Себ. Учти, Дэз. И мы еще не дошли до принцессы Флоры. Вот там настоящий скандал…
Я качаю головой и вновь принимаюсь за тест.
– Чем меньше я знаю, тем лучше. Я просто хочу пережить свадьбу, вернуться домой, а всё это… – я указываю на экран, имея в виду вебсайт, пьяного Себастьяна, его беспутных богатеньких друзей и так далее, – всё это пусть остается Элли.
Изабель делает гримасу, ставит ноутбук на стол и углубляется в чтение.
– Страшно жаль, что близкое соседство с такими классными парнями тебя не радует.
– Тебе оно тоже ни к чему, – напоминаю я, – потому что у тебя есть Бен.
При упоминании своего парня Изабель просто жмет плечами:
– Бен говорит, я могу делать что хочу. И если в числе моих желаний – потискаться с принцем…
– Замолкни!
Я швыряю в нее скатанной салфеткой, и Изабель снова хохочет.
А потом ставит локти на стол.
– Знаешь, а я серьезно. Не в том смысле, что я хочу потискаться с Себом – хотя, конечно, в этом смысле тоже, – но вообще ты присмотрись повнимательней. Надо знать, во что влезаешь.
Я гляжу на экран перед собой, прикусив губу:
– Я ни во что не влезаю. Нас всех втянула Эл. Они с Алексом сказали, что в нашей жизни ничего не изменится.
Изабель замолкает, и я отрываюсь от контрольной. Подруга сидит, откинувшись на спинку стула и слегка сузив темные глаза. Это значит, что Изабель Алонсо намерена донести до меня некую истину.
– Дэз, – говорит она (ну вот, пожалуйста). – Почему ты такая упрямая?
