Соня лишь проводила его удивленным взглядом и снова повернулась к Сабине, тронув ту за руку и предлагая продолжить прерванный разговор. Рита, извинившись, поднялась из-за стола и последовала за Марком. Его отец пошел за ней.
Марк стоял на крыльце, облокотившись о перила и низко склонив голову над руками, и тяжело дышал.
– Марк, что случилось? – испуганно спросила Рита, положив ладонь ему на плечо, но он лишь помотал головой, не желая отвечать.
– Нужна помощь? Может быть, принести куртку? – более обстоятельно поинтересовался его отец, хотя и в его голосе слышалась неподдельная тревога.
– Лучше стакан виски, – хмыкнул Марк.
– Пожалуйста, Гедеон Александрович, оставьте нас на минуту, – попросила Рита, – мы скоро вернемся.
Тот лишь коротко кивнул и скрылся за дверью, а Рита наклонилась ниже, пытаясь заглянуть Марку в лицо. Он стоял в одной лишь рубашке и джинсах, но, казалось, не чувствовал холода. Даже волосы на затылке были чуть влажными. Рита в легком вечернем платье с открытыми плечами и тонких матерчатых туфельках, в отличие от него, уже мелко тряслась от холода, кожа на руках покрылась мурашками, но уходить, не выяснив, что случилось, не собиралась.
– Марк, да скажи же наконец, в чем дело, – попросила она.
Он повернул голову в ее сторону, посмотрел на посиневшие губы.
– Иди в дом, Рита, – велел он, но она упрямо замотала головой.
– Ты что-то увидел, да?
Он кивнул.
– Всего лишь призрак, ничего такого.
– Ничего такого? – Рита обхватила себя руками за плечи, пытаясь унять дрожь, но ледяные ладони лишь усиливали ее. – Ты сам был похож на призрак.
– Просто давно не видел, – он попытался улыбнуться. – Испугался как девчонка, только никому не говори.
Рита не ответила на улыбку, глядя на него исключительно серьезно. Марк вздохнул и выпрямился, обняв ее за плечи, чтобы немного согреть.
– Он был свежим, поэтому отвратительно вонял, – признался он.
– Кажется, Соня тоже его видела.
– Что? – он даже чуть отстранил ее от себя, чтобы лучше видеть лицо.
– Соня тоже его видела, – повторила Рита. – Вы смотрели в одну точку, только она, кажется, совсем не испугалась.
Марк отрицательно покачал головой.
– Соня не могла его видеть. Она не видит призраков.
– Может быть, мы ошибались, так думая? И она тоже медиум?
– Нет, – Марк снова упрямо качнул головой. – У нее наверняка есть твой дар, потому что вы передаете его всем в семье, но я свой получил не при рождении, а после клинической смерти. Я не могу его передать по наследству.
– С чего ты это взял?
– Ксения говорила.
– Ксения могла ошибаться.
Марк замолчал, снова прижав ее к себе и о чем-то думая.
– Пойдем в дом, – через несколько секунд сказал он. – Ты совсем замерзла.
Глава 6
На большом чердаке родительского дома все давно поросло паутиной, в которую Марк не преминул вляпаться. Обстановка чердака почти не изменилась с тех пор, как он последний раз был здесь. Лет пятнадцать назад, а то и все двадцать. Разве что стало чуть больше коробок со старыми вещами. Ближе ко входу пыли и паутины было немного меньше: весной приходили рабочие чинить протекающую крышу, а дальше все покрылось забвением.
Кроме паутины и числа коробок, изменилось еще и то, что теперь Марку было намного труднее сюда забираться. Откидная лестница не была приспособлена для лазания по ней таких калек, как он.
Закрыв за собой дверцу в полу, Марк поднял выше мощный фонарь и огляделся. Паутина свисала с потолка, обвивала коробки и путалась в волосах, пахло пылью и немного сыростью. Когда-то он проводил здесь много времени и мечтал однажды превратить этот чердак в настоящую мастерскую художника. По крайней мере, именно так она виделась ему в тринадцать лет. Чуть дальше, возле окна, стояли два старых кресла, небольшой стол и в углу даже сохранился его мольберт. Марк подошел к нему ближе, с удивлением замечая на полу коробку акварельных красок. Конечно, они давно высохли, но все равно вызвали улыбку. В детстве и юности он любил рисовать акварелью. На масло не хватало терпения и времени. Хотелось все, сразу и побыстрее, где уж тут ждать пока высохнет предыдущий слой, чтобы нанести новый.
Он поставил фонарь на столик и сел в одно из кресел, подняв вверх столб пыли. Под потолком висела и лампа, но зажигать ее он не стал. В доме все давно спали, поэтому он мог бы остаться в столовой или гостиной, но не хотел, чтобы ему кто-то помешал. А дело у него было важное.
Лицо, которое он увидел в елочной игрушке, не заставило себя ждать, явилось прямо во время ужина, чем так сильно напугало его. Марк давно привык к призракам, хоть в последнее время они являлись все реже и реже, словно обиделись на то, что он перестал звать их. И все же он считал, что давно не боится их, но сегодня за ужином испугался примерно так же, как тогда, когда увидел их впервые.
Он почти не слышал того, о чем болтали за столом. Замечал внимательные взгляды Риты, но никак не мог заставить себя включиться в разговор. Слух сам вылавливал малейшие шорохи, которые не укладывались в общую картину и казались лишними, а обоняние не чувствовало почти ничего, кроме отвратительного запаха разложения.
Осторожные тихие шаги он услышал еще до того, как увидел призрак. Шаги походили на шорох листвы за окном во время сильного ветра, но он без труда распознал их в общей какофонии звуков, потому что раньше часто слышал, особенно по ночам, когда весь мир затихал, погруженный в сон. Запах разложения усилился и забил собой все остальное. Марк чувствовал, как Рита коснулась его руки и задала какой-то вопрос, но смог только процедить что-то нейтральное в ответ. А потом увидел его.
Сначала только лицо, точно такое же, как в отражении оранжевого шара: чуть одутловатое, как будто отечное, с большими глазами и падающей на лицо темной челкой. Оно принадлежало молодому мужчине, но почему-то очень маленького роста, не больше метра. И лишь в следующее мгновение, когда очертания призрака проступили полностью, Марк понял, что он имел нормальный рост, просто… нес свою голову в руках.
Марк вскочил на ноги, не справившись с собой, перевернул стул и, кажется, напугал всех. А призрак все шел и шел вперед, приближаясь к нему, распространяя вокруг себя отвратительный сладковатый запах.
Его губы шевелились, но как Марк ни напрягал слух, он не мог расслышать ни слова. Все вокруг галдели, что-то спрашивали, слышался детский плач. Звуки доносили до него как сквозь вату или сон.
«Отдашшшшшь…»
Марк не был уверен, что слово не почудилось ему. Уже в следующую секунду шипение, похожее на змеиное, заполнило его голову. Он крепко сжал зубы, но когда призрак чуть качнулся к нему, накрыв его волной отвратительной вони, Марк не выдержал и рванул к выходу из столовой.
