Однако это оказался не Франц. Спустя несколько секунд в неверном свете свечей появилась маленькая копия Франца – Алекс. Увидев, что Марк смотрит на него, он нерешительно замер и улыбнулся.
– Можно к вам?
Марк недовольно закусил губу. Отвлекаться от своего занятия не хотелось.
– Я немного занят.
Алекс подошел ближе и посмотрел на часть букв, которые он уже успел вывести черной краской.
– Папа сказал, что вам понравился мой рисунок.
– Он действительно очень хороший, – нетерпеливо кивнул Марк. Когда же он уйдет? – У тебя есть талант, советую записаться в художественную школу.
– Мама против того, чтобы я рисовал.
Марк вздохнул, положил кисть на край стола и посмотрел на Алекса уже без раздражения. Он прекрасно знал, почему Белль против.
– Знаешь, мои мама и папа тоже были когда-то против, – признался он. – Но меня это не остановило. И я не жалею. Ты, конечно, можешь послушать свою маму, учить ненавистную математику и стать довольно посредственным юристом или кем там хотят твои родители. А можешь послушать себя и заниматься тем, что нравится тебе.
– А если из меня не выйдет такого хорошего художника, как вы?
– По крайней мере ты будешь знать, что попробовал.
Алекс неожиданно улыбнулся и посмотрел на незаконченную доску.
– Что вы делаете?
– Рисую спиритическую доску, – честно признался Марк, от чего у Алекса тут же загорелись глаза.
– Чтобы вызвать привидение?
– Типа того.
– А можно мне остаться и посмотреть?
– Нет, тебе пора в постель.
Алекс сложил руки в умоляющем жесте, мгновенно став похожим на обыкновенного одиннадцатилетнего ребенка, которого гложет любопытство.
– Ну пожалуйста, дядя Марк!
Марк вдруг поймал себя на мысли, что ему приятно внимание племянника. Он не считал его своим сыном, и не любил так, как любил Гретхен, но осознание того, что он не скривился в презрительной ухмылке и не заявил, что призраков не существует, отчего-то грело душу.
– Ладно, – сдался он. – Но при одном условии. Даже при двух.
– Все, что скажете, – заверил его Алекс.
– Во-первых, ты будешь молчать и не мешать, а во-вторых, перестанешь мне выкать и звать дядей. Просто Марк и на ты.
Он видел, что Алекс смутился, однако согласно кивнул. Пока Марк дорисовывал доску, Алекс послушно сидел в соседнем кресле и молча следил за его движениями. Он явно хотел что-то сказать, но, как и обещал, старался не мешать. Марк дорисовал буквы, немного помахал руками над доской, помогая краске подсохнуть, а затем посмотрел на племянника.
– Ты что-то хотел спросить?
Тот кивнул.
– Я хотел спросить, вы… ты и правда их видишь?
– Призраков? Правда.
– А какие они? На что похожи?
Марк неопределенно пожал плечами.
– Когда как. Если недавно умершие, то похожи на людей. А если давно, то напоминают скорее тень или отражение в воде. Такие… прозрачные и невесомые.
– И ты можешь разговаривать с ними?
– Не всегда, но чаще да. Иногда им легче писать. А иногда вот приходится пользоваться доской. – Марк указал на расписанный картон на столе.
Алекс понимающе кивнул и со страхом и восторгом одновременно огляделся по сторонам. Марк порадовался, что выключил электрический свет, оставив лишь несколько толстых свечей. Их мерцающий свет придавал чердаку таинственный вид, отбрасывал на покатые стены необычные, пугающие тени мебели и их самих, наверняка еще больше усиливал впечатление от происходящего.
– Я недавно слышал, как мама и папа ругались, – вдруг признался Алекс. – О тебе.
– Обо мне? – Марк удивленно посмотрел на него, решая, стоит ли через ребенка узнавать подробности, однако любопытство оказалось сильнее благородства. – И что же они говорили?
Алекс замялся на мгновение, но затем все же признался:
– Мама кричала, что ты сумасшедший. Что ударился головой и тебе надо жить в психушке, потому что люди, которые слышат голоса, живут там. И что мы не поедем в Россию, чтобы не встречаться с тобой.
Марк хмыкнул, даже не удивившись.
– А что сказал на это твой отец?
– Что ты его брат и просто любишь внимание.
Марк еще несколько секунд рассматривал в полутьме чердака Алекса, узнавая в нем и семейные черты всех Веберов, и собственный любопытный взгляд, и прохладную сдержанность Франца, а затем вздохнул и сел чуть прямее.
– Ладно, пора начинать.
Алекс мгновенно вжался в кресло, как будто ему стало страшно. Впрочем, Марк не сомневался, что ему действительно страшно. Алекс уже вышел из того нежного возраста, когда дети ничего не боятся, а призраки первое время пугали даже его самого. И до сих пор иногда пугают, хотя за двенадцать лет к ним можно было привыкнуть.
Марк поправил свечи, которые стояли на столе, подвинул поближе елочный шар и положил на самодельную спиритическую доску указатель, вырезанный из другого куска картона, поймав себя на мысли, что занимается некоторым позерством. Совсем как тогда, когда работал в салоне магии и хотел произвести впечатление на клиента. Он откинулся в кресле и прикрыл глаза, пытаясь мысленно позвать парня, оставшегося вчера без головы. Когда он снова разомкнул ресницы, на чердаке ничего не изменилось. Свечи горели все так же ровно, указатель, как и положено куску картона, не двигался с места, глянцевая поверхность шара отражала пустоту, только Алекс смотрел на него огромными глазищами, и Марк почти физически чувствовал страх и восторг, исходящие от него.
Прошла одна минута, за ней вторая, но призрак так и не явился.
– А разве не нужно положить пальцы на эту… тарелку? – шепотом спросил Алекс, когда Марк чуть пошевелился, сняв молчаливое оцепенение.
Марк посмотрел на него, затем снова на доску с застывшим указателем. Он точно знал, что никакие пальцы никуда класть не надо, но отчего-то не смог сказать об этом Алексу. Он в очередной раз поймал себя на мысли, что ему нравится внимание мальчика, восторг, горящий в его глазах. Когда-то Белль сказала ему, что Алекс стеснялся бы такого отца, как он. И Марк только сейчас понял, что боялся этого все время. Боялся, что его будет стесняться Рита, и самое главное – Гретхен, когда подрастет и пойдет в школу. И это тоже было одной из причин, почему он так легко отказался от общения с призраками после того, как закрылся их магический салон. Он изо всех сил стремился стать нормальным.
Может быть, зря? Может, Гретхен будет смотреть на него с таким же восторгом, с каким сейчас смотрит Алекс?
Он положил кончики пальцев на картонный указатель и покосился в сторону племянника.
