Марк и Алекс входили в дом с видом нашкодивших школьников, которых вызвали в кабинет к директору. Они уже поняли, что их исчезновение не осталось незамеченным. Марк видел в окне чердака только Риту, но подозревал, что остальные тоже проснулись, и испытывал что-то вроде затаенного удовлетворения, представляя, как бесится Белль.
Они как раз закрыли за собой входную дверь, и Алекс даже успел расстегнуть куртку, когда на них, как разъяренная фурия, налетела Ирина, с размаху влепив Марку крепкую пощечину.
– Сволочь! – выплюнула она.
– Мама! – тут же закричал Алекс.
Марк перехватил ее руку, не дав нанести второй удар. Он поднял голову, встретившись взглядом с уже спустившимся с лестницы Францем, и легонько оттолкнул Ирину от себя.
– Уйми свою жену, – спокойно попросил он.
Франц заключил ее в крепкие объятия, не давая вырваться, и по его невозмутимому лицу невозможно было догадаться, как он относится к ситуации. Рита подумала, что между ними наверняка произошло что-то очень серьезное за последние четыре года. Что-то, что и заставило Франца согласиться на встречу с младшим братом.
– Я предупреждала тебя, что я с тобой сделаю, если ты приблизишься к нему! – продолжала кричать Ирина, все еще вырываясь из сильной хватки мужа. – Я говорила, что убью тебя, если ты откроешь рот!
Марк выглядел по-прежнему спокойно, хотя щека уже зажглась ярко-алой краской от пощечины, а темные глаза гневно прищурились.
– Я ничего не говорил, но если ты сейчас не заткнешься, самой придется ему сказать.
Рита видела, как побледнел Франц, как непонимающе насупился Алекс. Ирине действительно следовало немедленно замолчать, если она не собиралась завтра отвечать на вопросы сына. Видимо, она тоже это поняла, потому что тут же перестала вырываться и посмотрела на Алекса.
– Марш в свою комнату! – велела она. – О твоем поведении поговорим утром!
Тот сердито сложил руки на груди и сделал полшага в сторону Марка, как будто собирался спрятаться за его спиной.
Рита тоже подошла к Марку и забрала у него из рук коробку, чтобы он мог раздеться.
– Где вы были? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно, хотя сердце колотилось в груди, а руки все еще дрожали.
– Да просто ездили в студию, – невозмутимо ответил тот.
– Я хотел посмотреть картины Марка, – поддакнул Алекс, все еще со страхом и злостью глядя на родителей.
Рита поняла, что оба врут. Придумали общую версию на скорую руку, когда увидели свет в окне и поняли, что их ждет допрос. Она осторожно приоткрыла крышку коробки и заглянула внутрь. Четыре года назад она редко наведывалась в магический салон, предпочитая заходить в квартиру с парадного входа, а потому не запомнила ни фотографию в рамке, ни зеркало, ни череп, но две толстые черные свечи узнала сразу. Ни в какую студию они не ездили. Она осуждающе посмотрела на Марка и встретила в его глазах мольбу ничего не говорить.
– Среди ночи? – удивился Гедеон Александрович.
– А что такого? – Марк, поняв, что Рита его не выдаст, принялся раздеваться. – Нам все равно не спалось, а Алекс попросил показать картины.
Ирина с ненавистью посмотрела на него, затем перевела взгляд на сына, который продолжал прятаться за его спиной, сердито сложив руки на груди, и вдруг заявила:
– Мы уезжаем!
– Куда? – удивился Франц, продолжавший сжимать ее в объятиях, хоть уже и не так крепко.
– Домой. Прямо сейчас. Я не хочу больше находиться в этом доме.
– Мне кажется, уехать лучше нам, – осторожно заметила Рита, закрывая крышку коробки обратно. – По крайней мере, нам есть куда поехать.
– Никто никуда не поедет, – отрезал Гедеон Александрович. – Во всяком случае, не сейчас, среди ночи. Завтра утром мы спокойно все обсудим, а сейчас пойдем спать.
Ирина и Рита смерили друг друга недовольными взглядами, и Гедеон Александрович заметил это.
– У вас обеих наверху маленькие дети, – напомнил он, – у которых ночь уже и так испорчена. Подумайте о них.
На это ни одной, ни второй возразить оказалось нечего.
* * *
Анна и Сергей, конечно же, слышали возню в прихожей первого этажа, когда вернулись Марк и Алекс, однако предусмотрительно остались в комнате, где укладывали Гретхен спать. Девочка давно уснула на родительской кровати, но Анна всегда предпочитала держаться подальше от семейных разборок, поэтому выходить они не стали. Поднялись с небольшого диванчика у окна лишь тогда, когда дом снова погрузился в сонную тишину, а в комнату вернулись родители Гретхен.
Даже в полутьме комнаты, развеваемой лишь настольной лампой на прикроватной тумбочке, Анна видела пылающую огнем щеку брата. Догадаться, что произошло, труда не составило. Вошедшая следом Рита со сверкающими гневом глазами лишь подтвердила ее догадку.
– Кажется, кто-то опять все испортил? – шепотом поинтересовалась Анна, проходя мимо Марка.
– Как всегда, – ухмыльнулся тот.
Анна улыбнулась в ответ, а затем перевела взгляд на Риту.
– Вы тут сильно не ругайтесь, Гретхен спит.
Рита промолчала, а Марк кивнул.
– Не будем.
Он и в самом деле считал, что ругаться в четыре утра они не станут, но понял, что ошибался, едва за сестрой и ее парнем закрылась дверь.
– Ты в своем уме? – возмущенным шепотом поинтересовалась Рита, стараясь не разбудить Соню.
Марк, который уже успел доковылять до дивана и бросить на него свитер, удивленно обернулся к ней.
– В каком смысле?
Рита даже не сразу нашлась, что ответить. Неужели он на самом деле не понимает, что сделал сегодня? Или же делает вид, что не понимает? Она не удивилась бы никакому варианту.
– У вас и так шаткое равновесие с братом и его женой, а ты среди ночи куда-то потащил их сына?
Марк равнодушно пожал плечами и опустился на диван, вытянув вперед левую ногу и потирая ладонью колено, однако в данный момент Рита не испытывала к нему ни капли жалости. Она бы и голос повысила заметно сильнее, если бы не спящая посреди широкой кровати Соня.
– Я не просил об этом равновесии, – устало произнес Марк, не глядя на нее. – Мне было нормально и тогда, когда мы не виделись и не разговаривали. Это ты затеяла совместные выходные. Ты хотела равновесия. Ты и мои родители. Меня вы даже не спросили.
– И поэтому ты решил все испортить?
– Я не виноват в том, что Белль истеричка.
– Она не истеричка, Марк. Она мать! Я бы тоже психанула, если бы ты, не спросив меня, потащил куда-то ночью моего ребенка.
– Нашего.
Рита замерла, не веря в то, что он сказал это вслух. Между ними давно установилось молчаливое согласие не говорить об этом, и они никогда не нарушали его.
