– Смерть – это не образ в виде старухи с косой, – немного раздраженно начала она. – И не высокая наполовину синяя женщина, как думает твоя дочь. То есть, я не знаю, как она выглядела раньше, может, были и такие, с чего-то ведь люди все это придумали, но я сомневаюсь. Дело в том, что Смерть нельзя осознать или понять, увидеть, потрогать ругами. Но для того, чтобы забирать и проводить души через рубеж, ей нужна своего рода «физическая» оболочка. Подходящая душа. Как обычные люди не могут увидеть души, так и души не могут увидеть Смерть. Понимаешь, о чем я?
Марк немного помолчал, а затем медленно произнес:
– Люди могут видеть только других людей, души могут видеть только другие души. Поэтому Смерть берет себе какую-то душу, которая становится ее оболочкой?
Лиза кивнула.
– «Какую-то», конечно, немного преувеличенно, далеко не каждая подойдет.
– Нужна душа девственницы или серийного убийцы?
– Ты стал медиумом по какой-то ошибке Вселенной, честное слово, – презрительно фыркнула Лиза. – Впрочем, все мы знаем эту ошибку Вселенной, – она посмотрела на Риту, и та снова поежилась под взглядом зеленых глаз. – Девственниц и серийный убийц знаешь сколько? Выбирай – не хочу. Видела я однажды даже девственницу – серийную убийцу. Нет, тут нужна особая душа. Которая может видеть и слышать то, что недоступно другим. Рожденная от жизни и смерти одновременно. От тьмы и света, добра и зла. Мой отец был черным колдуном, умел насылать смертельные проклятия, изводить людей и животных. А мать – светлым человеком, всегда помогавшим людям. Целительницей. – Лиза вдруг в упор уставилась на Риту. – Неужели ты не видишь во мне знакомых черт?
Сердце замерло у нее в груди, когда она вспомнила, откуда знает этот смех. Рита почти не помнила своих родителей, они погибли, когда ей едва исполнилось семь лет. С тех пор она жила с бабушкой, которой на тот момент было всего пятьдесят три. Не так и много, по сути говоря. С тех пор прошло почти двадцать семь лет, за это время бабушка сильно постарела. Когда-то каштановые волосы поседели, лицо покрылось морщинками, фигура стала не такой тонкой, но смех… Смех ее остался таким же, каким Рита помнила его в детстве. И таким, как у Лизы. А еще у нее от бабушки зеленые глаза. Пусть не такие яркие, как у Лизы, ближе к серым, материнским, но с зеленым оттенком.
Рита с испугом посмотрела на нее.
– Мы родственники?
Лиза улыбнулась.
– Наш семейный дар взял начало от моей матери. Она была первой целительницей в роду. Помогала людям, никому не отказывала. Это никак на ней не сказывалось. И если бы она вышла замуж за кого-нибудь другого, любого обычного мужчину, никому после нее не пришлось бы тратить себя, исцеляя болезни. Это кровь моего отца все испортила.
– Значит, ты… – Рита наконец подошла ближе, вглядываясь в черты лица Лизы и узнавая в них знакомые. – Ты и есть бабушка моей бабушки? Та, которую мы искали?
– Нет, – перебил ее Марк. – Ту звали Ольга. Твой прадед ведь сказал нам.
Лиза кивнула.
– Ольга была моей старшей сестрой. Ей достался дар нашей матери, а меня сделали Смертью.
– Но почему?
Она пожала плечами.
– Так получилось. Предыдущая хозяйка Смерти выбрала меня. Впрочем, еще до этого меня выбрала сама природа. Не каждая душа даже от нужных родителей подойдет. Нас в семье было четверо, но подошла одна я.
Марк нахмурился и, наверное, собирался спросить что-то еще, но его опередила Рита.
– Что в таком случае тебе нужно от меня? Женя сказала «дар», но в каком смысле? Ты хочешь забрать его? Или меня?
Лиза закатила глаза.
– Чем дольше живу, тем сильнее поражаюсь людской глупости. Без обид, Рита. Хоть ты и моя двоюродная праправнучка, но честное слово, нельзя же так тупить. Я – Смерть. Я могу забрать любого человека в любой момент, вместе со всеми его дарами. Тем более куча моих родственничков с таким даром давно у меня. Зачем ты мне? А девчонка эта вообще должна была подарить тебе эти игрушки, а не продавать. За что и поплатилась. Я же говорила, что могу забирать жизни, а сто лет в образе Смерти сделали меня крайне обидчивой. Эти игрушки были моим даром тебе.
– Но зачем?
Лиза пожала плечами, в очередной раз скинув с правого наглую змею.
– Просто не ожидала встретить тебя, а когда увидела, решила что-нибудь подарить. Я знаю, как дорог тебе был тот новогодний шар, который тебе однажды уже дарили в этом городе. Считай это обычной сентиментальностью. Сама я не могла его отдать, Смерть может видеть лишь тот, кто уже знаком с ней, а меня как Лизу – только вот, – она кивнула в сторону Марка, – медиумы. Поэтому я попросила Женю. Девочку в шестнадцать лет еле откачали после несчастной любви. Ну что, – она снова посмотрела на Марка, – я ответила на все ваши вопросы? Честное слово, сил уже нет терпеть этих гадов.
Рита потерла виски, понимая, что вопросов после этого разговора возникло еще больше, но самое главное они узнали: ей ничего не угрожает. И на ее дар никто не покушается, ее жизнь тоже никто не собирается отбирать. Она вдруг почувствовала страшную слабость в ногах. Хотелось сесть и хотя бы немного посидеть. Лера, молчавшая все это время, давно привалилась спиной к дереву, и даже змеи ее не пугали. Интересно, сколько времени они уже здесь?
– Но если я тебе не нужна, то что означают мои видения?
Лиза улыбнулась, и теперь ее улыбку можно было счесть снисходительной и немного неловкой.
– Прости, это моя вина. Я постараюсь больше не приближаться к тебе, ты видишь все эти ужасы из-за моей близости.
– Может быть, ты тогда все же скажешь, каким образом твоя сестра умела восполнять затраченную энергию? – В глубине души Рита понимала, что Лиза не скажет, но не спросить не могла.
Так и оказалось.
– Ты же понимаешь, что в этом мы с тобой соперницы? И ты пытаешься отобрать у меня тех, кто по праву принадлежит мне. Ты умеешь делать то, чего не умею я. Я простила тебе бабушку, потому что мы все же родственницы, и я не хотела, чтобы ты росла в приюте. Я даже Марка тебе дважды простила, уж не знаю почему. Но я не стану сама давать тебе подсказку. И Ольгу не позволю спросить.
– Но почему? – вмешался Марк. – Неужели тебе плюсики ставят за каждую переведенную через рубеж душу?
– О, вовсе нет, – Лиза снова улыбнулась. – Просто я за законы мироздания. Кому суждено умереть, тот должен умереть. И никто не может вмешиваться в процесс.
– А разве ты не вмешиваешься? Разве Иван должен был умереть? Или, может быть, Женя?
Красивое лицо Лизы внезапно оскалилось злобой.
– Не тебе судить! У меня тоже есть дорогие мне люди, и я, как и ты, готова отомстить тем, кто причиняет им зло!..
И вдруг что-то произошло: лес вокруг пошел рябью, наполнился шипением потревоженных змей, все закрутилось в головокружительном водовороте, и через мгновение их снова окружали бежевые стены больничного коридора. Пока Рита и Марк растерянно оглядывались по сторонам, не понимая, почему прервалось видение, Лера покачнулась и рухнула на пол.
