И в самом деле по земле скользнули первые лучи, а из-за горизонта начал медленно выползать кроваво-красный диск, раскрашивающий небо в еще более яркие цвета.
Эвелина протянула ей руку.
– Давай, Рита.
– Ты станешь убийцей, – припечатал Данил.
Рита снова помотала головой, не в силах поднять руку.
«Ну же, давай, – уговаривала она себя. – Ведь ты хотела найти жертву, а теперь жертва нашла тебя сама. Она согласна, так чего же ты ждешь?»
Однако рука, казалось, весит целую тонну, и нет никаких сил поднять ее. Небо тем временем светлело все больше, ярко-красные всполохи то и дело озаряли его, словно в обычный летний рассвет вмешивалось что-то еще, что-то пугающее, чужеродное, заставляющее делать нелегкий выбор.
– Рита, давай, пожалуйста! – Голос принадлежал не Данилу и не Эвелине.
Рита снова подняла голову, неожиданно встретившись взглядом с показавшимся из темноты Марком. Он приближался стремительно, опираясь на трость и сильно хромая.
– Это твой шанс, не упусти его, – велел он.
Воспользовавшись тем, что и Рита, и Данил отвлеклись на появление Марка, Эвелина схватила Риту за руку и прижала ее ладонь к своей груди. Рита дернулась, но отнять руку уже не смогла: та словно приклеилась к холодной ткани черного балахона. Она думала, что почувствует тепло, которое отдавала всегда, когда помогала другим, а теперь должна была взять, однако жизненная сила хлынула таким мощным потоком, что сбила обеих с ног. Эвелина задыхалась, царапала ногтями песок, но Рита ничего не могла сделать. Она снова и снова пыталась отдернуть руку, но ничего не выходило. Ткань под ее горячей ладонью оплавилась, и теперь она ощущала лишь обнаженную кожу, через которую лилась жизнь.
Все вокруг словно замерло: молчаливые девушки не шевелились, Данил и Марк тоже остановились. Первый, очевидно, понял, что уже ничего не может сделать, второй – что сделал, что мог.
Рита подняла голову и снова встретилась с Марком взглядом.
– Ты знал? – только и спросила она, не слыша свой голос за стуком бешено бьющегося сердца.
Еще до того, как он кивнул, она уже угадала ответ.
– Почему? Почему ты не сказал?..
– Ты бы не согласилась, – как сквозь вату услышала она. – Я же тебя знаю, ты никогда не согласилась бы забрать жизнь у другого человека, даже если бы ее тебе предлагали. Поэтому я решил сам.
Рита прикрыла глаза, уже не пытаясь сопротивляться поступающей в нее энергии, не отдергивая больше руку.
Марк ошибался. Ошибался, думал, что она лучше, чем есть на самом деле. Ведь она всерьез рассматривала вариант забрать чужую жизнь, а он думал, что она не сможет. И от этого становилось еще хуже: он сознательно толкнул ее на убийство. Вынудил ее это сделать, решил за нее. И едва ли она сможет ему это простить.
Рита не видела, что произошло дальше. Поняла, что что-то изменилось, лишь когда сквозь сомкнутые веки по глазам ударил яркий свет, а поток горячей энергии неожиданно прекратился.
Она открыла глаза и машинально снова дернула рукой: на этот раз та спокойно отлипла от тела Эвелины, и девушка тряпичной куклой осталась лежать на песке.
Оранжево-красное зарево полыхало на небе, освещая берег залива гораздо ярче, чем солнце. Было больно смотреть на это, но Рита не могла отвести взгляд. От зарева отделились одиннадцать бесформенных фигур и стремительно направились к ним. Чем ближе они подплывали, тем яснее Рита видела очертания, похожие на человеческие, но рассмотреть какие-либо внятные черты лиц не могла. Словно это не люди были, а размытые картинки. Они мягко опустились на землю и встали за одиннадцатью девушками, каждая из которых символизировала ушедшие когда-то давно в Забвение души.
Из груди Эвелины, из того места, где совсем недавно лежала рука Риты, появился огненный шар, медленно облетел вокруг Риты, вытянулся в длинную фигуру, похожую на человеческую, и присоединился к остальным.
От необычного зрелища Риту отвлек протяжный стон, и только тогда она увидела, что Данил упал на колени, прижимая руки к груди. Он не мог сопротивляться воле более сильных братьев и сестер, и через несколько секунд вместо него лежало уже бездыханное тело, а еще один огненный эллипс просачивался сквозь круг к Рите. Подплыв совсем близко, он остановился, и из него появилось нечто вроде руки, протянулось к ней. Рита сняла с пальца кольцо с большим изумрудом и вложила в эту руку. Она почему-то была уверена: то, что было Данилом, хотело забрать его. И она не собиралась возражать.
Пальцы сомкнулись вокруг кольца, и сразу же все фигуры просочились в круг, приблизились друг к другу, сплетаясь в тесное кольцо, словно становясь единым целым. Огненный столб взметнулся ввысь, отрываясь от земли и исчезая в раскрашенном яркими красками небе. Когда зарево погасло, наконец стало видно, что солнце уже полностью взошло и теперь освещает пустынный пляж и пятнадцать человек на нем, только тринадцать из которых живы.
Для двух история закончилась. Как и для тех, что полным составом наконец ушли в Забвение.
Эпилог
Осень оказалась на удивление теплой. Словно Вселенная решила хоть немного компенсировать людям два с половиной месяца противного лета и позволить набраться сил перед долгой зимой. Солнце светило ярко, согревало землю не по-сентябрьски приятными лучами, заставляя выходить гулять в любое свободное время, а потому по улицам бродили толпы народа, весело смеясь и раздражая своим радостным настроением.
Рита ждала Марка у здания суда, не замечая этого тепла. Как не замечала отвратительное лето. Холод наступил в середине июня, ровно в то утро, которое разделило ее жизнь на до и после. Три месяца, данные им судьей на примирение, прошли, следовало наконец поставить точку в браке и подписи под этой точкой. А потому счастливые люди сильно раздражали.
Она так и не смогла простить Марку сделанного за нее выбора. И хоть отвечать за убийство ей не пришлось, она все равно не могла не думать об этом. Тела Эвелины и Данила нашли на пляже в тот же день. Вскрытие показало, что Эвелина умерла от истощения, а у Данила просто остановилось сердце. Обсуждали эту новость в больнице несколько месяцев, спрашивая Риту, что известно ей. Их с Данилом считали друзьями. Мамочки из Сониного детского сада тоже обсуждали и тоже спрашивали Риту, ведь это именно она нашла няню. В общем, допекали ее со всех сторон.
После того, как Марк переехал обратно в свою квартирку, которая долгое время была лишь мастерской, Соня периодически объявляла ей бойкот, требуя, чтобы родители помирились. Как у любого четырехлетнего ребенка, он не мог длиться долго, но случался с завидным постоянством, а потому тоже нервировал.
Даже работу пришлось сменить. Старостин, встречая ее в коридорах больницы, то и дело интересовался самочувствием, и Рита понимала, что вскоре он начнет что-то подозревать. Едва ли как-то сможет связать ее с двумя смертями на пляже, но, как и полагается человеку с нечистой совестью, она все равно нервничала.
