Не все птицы были бело-серыми, рядом со скамейкой лежала белая.
Светка наклонилась и подняла эту белую. Я хотел крикнуть, что не стоит этого делать, но не успел, она уже подняла.
Кто-то всегда поднимает белую птицу.
– Мёртвая…
Кто-то всегда поднимает мёртвую птицу.
Светка смотрела на птицу в своей руке. Понятно же, что дохлая, но Светка не могла кинуть её на землю, искала, куда положить.
– Да брось ты её, – сказал я. – Мало ли от какой заразы они передохли? Может, птичий грипп?
Светка огляделась, присматривая, куда положить птицу.
– Дайте сюда.
Я обернулся. Рядом с нами стояла хозяйка гостевого дома, она улыбалась и протягивала руку.
– Дайте её сюда, – попросила хозяйка. – Я уберу.
Дурацкая какая-то ситуация. Хозяйка стояла и с умильным выражением лица смотрела на Светку, точно это не Светка была, а Снегурочка к ним в гости заглянула.
– Пожалуйста! Дайте!
Мне показалось, что хозяйка сейчас заплачет.
Светка отдала птицу. Хозяйка взяла этого белого дрозда и унесла отчего-то в дом. Мы со Светкой переглянулись. Я и сказать ничего толком не мог придумать.
Появился отец с рюкзаком, оглядел птичий двор, плюнул.
– Это не мы, – тут же сказала Светка. – Мы проснулись, а оно уже так.
– Не мы, – подтвердил я. – Оно правда само…
– Понятно, – кивнул отец. – Ничего не трогали?
– Нет, – тут же ответила Светка. – Что мы, дураки? А вдруг это птичий грипп?
– Да, птичьего гриппа нам только не хватало. Вы готовы?
– Готовы.
– Едем дальше.
Мы двинулись к выходу, но тут из «Тихой прохлады» появилась хозяйка усадьбы с большим бумажным пакетом.
– Вы забыли, – сказала она. – В дорожку.
Отец взял кулёк под мышку.
– А это что всё-таки? – спросил отец у хозяйки, кивнув на двор.
– Птицы, что ли? – как ни в чём не бывало зевнула хозяйка. – А, они тут всегда падают…
– Как? – не понял отец.
Светка вытирала руку спиртовой салфеткой. А я смотрел на дохлых птиц.
– А кто его знает? – пожала плечами хозяйка. – Киты на берег выбрасываются, а птицы падают. Сбиваются с пути, потом сил уже не хватает – и падают. Бывает, что полгорода ими засыпано.
Отец брезгливо поморщился, он птиц не любит, особенно дохлых.
– У нас тут учёные приезжали, хотели узнать секрет. Выяснили, что это из-за плотин на Волге. У птиц всё путается в голове, вот они и падают.
Хозяйка постучала себя пальцем по голове, точно они ей на темечко падают. А вообще… дохлая птица – это плохая примета.
– Сегодня утром во двор выглянула, а они валяются. Всех убрать не успела, как яблок в сентябре навалило.
– И куда вы их будете девать? – спросил я.
– Куда? Да на помойку выкину, куда ещё? Сейчас в мешок пересыплю да и выкину…
Хозяйка вздохнула и взялась за лопату.
Мы попрощались. Отец что-то еще уточнял по путеводителю, я вышел за ворота, Светка за мной.
На улице было… оживлённо. Мимо шагали две тётки с тележками на колёсиках, о чём-то увлечённо беседовали. Через улицу возле синего дома с косыми воротами мужик косил траву. У перекрёстка стоял «Москвич», в нём двое. Выше по улице возле колонки набирал воду лысый дядька. И все они упорно не смотрели в нашу сторону, притом что понятно было – явились посмотреть именно на нас.
– Действительно, смотрят, – сказала Светка. – Вроде как не смотрят, а смотрят. Не, паршивый городишко, мне здесь окончательно не нравится. Уезжаем поскорее.
Закинули вещи в машину, забрались сами, отец сразу поехал, на центральную площадь, как собирался, заглядывать не стал. А на нас смотрели.
На улицах, как и вокруг «Прохлады», было не по-утреннему многолюдно. Все куда-то шли, ехали, тащили доски, и сумки, и вёдра с огурцами, и все эти встречные нами активно не интересовались, совсем как в Москве какой-нибудь. На декорацию похоже из убогого современного фильма, когда на заднике создают чересчур активную жизнь, какой в самой жизни почти не случается. Я хотел отцу предложить кружок по кварталу нарисовать и встретить снова тёток с огурцами, и плотников с топорами, и девочку с кошкой на поводке.
Но отец уже вырулил на улицу, ведущую из города.
– Вот и выбрались, – сказал он.
– Ага.
Я опустил стекло и вышвырнул в придорожную канаву бумажный пакет, припасённый для нас хозяйкой усадьбы.
– Разумно, – согласился отец.
– Интересно, с чего это она к нам такой любовью воспылала? – спросила Светка.
– Провинция, – пояснил я. – Вечером украли зарядку, с утра подарили коленвал. Пора бы привыкнуть.
– Да-да, знаю, на дальней станции сойду. Надо было в аптеку заехать, антисептиков купить.
– Не надо хватать всё что попало, тогда и антисептики не понадобятся, – сказал я.
Светка вредно свистнула у меня над ухом, так что немного заложило, ладно, жестоко отомщу.
– Па, останови у реки, – сказал я.
– Зачем?
– Сброшу Светлану с понтона, давно мечтал.
– Сама тебя сброшу, – огрызнулась Светлана.
Мы немного поспорили – кто кого свергнет с моста. На дороге не было никого, ни фур, ни лесовозов, так что отец гнал, давил педаль в пол. Холмы остались позади.
4
Авария
Ненавижу больницы.
А кто их любит? Хотя какие-нибудь оригиналы найдутся, на любую ерунду всегда найдётся любитель, наверняка кто-то и больницы любит. Я нет. Светка нет.
Ненавижу, даже если они переделаны из пенькового техникума.
Я сидел на скамейке в коридоре, Светка вышла из туалета, вытерла руки. Правая ладонь у неё покраснела, это Светка её отмывала щёткой после птицы. Светка вытерла руку о джинсы и села рядом со мной.
– Что скажешь? – поинтересовался я.
– Нет слов, – ответила Светка. – Просто… Это всё происходит на самом деле?
– Похоже. Ничего не пойму…
– Я тоже, – кивнула Светка. – Я тоже ничего не пойму. Фантасмагория… Гигантская сосна, «Пир», птицы дохлые… И это теперь ещё.
– Слушай, – перебил я. – А ведь правда – дохлая птица – это к неприятностям.
– Ничего себе неприятности…
Светка покачала головой.
– Зато в пеньковом техникуме побывали.
Это я так пошутил. Не смешно. Абсолютно не смешно.
