Ладно, пойду похожу.
Дома на набережной выстроились только деревянные, с высокими штакетниками, с резными воротами и затейливыми наличниками, и коньки на каждом. Хорошие дома, мастерские, только… гнилые, что ли. Чуть посветлело, и я заметил. Не знаю, отчего у меня такое впечатление сложилось, может, оттого, что ни один дом не был выкрашен новой краской, или оттого, что они как-то незаметно для глаза закручинились и пообплыли при первом солнечном свете, точно их размыли и разъели весенние дожди.
А может, ощущение гнилости этих ещё новых домов складывалось из-за ставней. На окнах болтались тяжёлые надёжные ставни, на каждой по три тяжелых петли, как на воротах, а сами доски, наверное, в три пальца толщиной. Бронебойные ставни. Сначала я не понимал, зачем в этом городе такие ставни, от кого они тут обороняются, потом догадался, конечно – из-за реки. Осенью тут наверняка сильные ветры, так что приходится закрываться.
Тротуар, дома и ставни. Машины рядом с ними выглядели ненормально, игрушечно и не по-настоящему. Думаю, гораздо лучше здесь смотрелись бы чёрные округлые мобили из старых чёрно-белых фильмов, а не этот парад иномарок. Интересно, почему они ездят на таких вполне себе не кредитных машинках, а живут в подозрительной рухляди? Традиция, что ли? Традиция.
Гастарбайтеры, вот что. Приехали после вахты в свой городок отдохнуть у реки. Все сразу. Хвастаются друг перед другом своими тачками…
Под ногой у меня сыграла доска, я замер в равновесии посреди деревянного тротуара. Дятлы стучали уже близко, за поворотом, я шагал на звук разбушевавшихся дятлов и понимал, что никакие это не дятлы. Это топоры. В Холмах что-то строили.
Тротуар скрипел и шатался, я двигался по минному полю, мне всё время казалось, что этот тротуар слезет вместе со мной к воде, и пару раз доски скрипели совсем подозрительно. Но не обрушились.
Я остановился, достал телефон, посмотрел на часы, как-то эти топористы рано стучать пустились. И много топоров. Слишком много, бригада как минимум, интересно, что строят – кремль, что ли? Или башню. Или деревянный небоскреб. Или ковчег. Но только самый большой в мире, иначе строить никакого смысла, в маленьких городках всегда должны быть самые большие в мире ковчеги. Хотя и без ковчегов городок, кажись, уникальный – сплошь из дерева, каменных фундаментов и тех нет, а из кирпичей только наша больница – и всё. Ну, ещё немного асфальта на центральной улице, вот и весь камень. Хотя ничего необычного в этом нет. В окрестностях мало камня, строят из дерева, удобно и практично. Неудивительно, что где-то здесь произрастает самая толстая в мире сосна.
Полседьмого, да уж. Ещё солнце как следует не разогрелось, а люди уже работают. Рубят башню. Или стену. Или саркофаг. Тротуар ведёт, скорее всего, к центральной площади. В каждом таком городке должна быть площадь, куда сходятся все улицы, ладно, посмотрим, что они там возводят…
По тротуару навстречу мне шагала Юлия Владимировна с таксой. Сейчас она была без полицейской формы и без пистолета на боку, в спортивном костюме, в кроссовках, выглянула с утра прогулять собачку. Сама собачка, как мне показалось, прогулке сильно сопротивлялась – толстая, заспанная и явно ленивая тварь лоснилась коричневой шерстью, с трудом переставляла лапы и ширкала пузом по доскам тротуара, так что хозяйке приходилось её почти волочь на поводке.
Юлия Владимировна приближалась. Шагала она интересно, каждым шагом чуть проверяя доску под ногой и только потом на неё ступая. Как по льду. Я хотел сделать вид, что не заметил её, я не особо люблю со взрослыми разговаривать, особенно с малознакомыми, стал подыскивать подходящий для отступления переулок, но тётка ещё издали начала улыбаться и качать головой, точно мы с ней уже восемь лет семьями дружим.
– Привет, Марсель, – сказала он, остановившись и перегородив тротуар.
Улыбнулась дружелюбно, так что и мне пришлось остановиться и улыбнуться дружелюбно, точно я её со вчера только и мечтал встретить. А я подумал, что зря мы в одном месте собрались – я, тётка и такса, – тротуар-то не железный, рухнем ещё в реку.
– Здравствуйте, – вежливо ответил я.
– Как завтрак?
– Объелся. – Я похлопал по животу. – Самый вкусный. Спасибо большое!
– Отлично. А Светлана где? Спит ещё?
– Дрыхнет. Устала вчера.
– Понятно, столько переживаний.
Такса устало легла брюхом на доски.
– Да и не говорите.
– Ничего, отдохнёте немного – и в путь. Как ты там говорил? Анскулинг?
– Да. Это весьма прогрессивное течение…
– Очень интересно. Потом ты мне подробнее расскажешь.
Юлия Владимировна дёрнула таксу, но та упрямо осталась лежать.
– Хорошая погода, – сказала Юлия Владимировна задумчиво.
– Дожди обещали, – возразил я, хотя никто никаких дождей не обещал.
– Нет, – в ответ возразила Юлия Владимировна. – Погода и дальше будет хорошая.
Я вдруг заметил, что она накрасилась. Раннее утро, а она уже намакияжилась, и помада, и ресницы приклеены, и тени под глазами, и причёска, забавное дело. Хотя ничего, может, необычного и нет, она в своём приёмнике наверняка в три смены работает, и в дождь, и в ночь, и в невмочь, а на работе надо выглядеть хорошо.
– А ты тут что делаешь? – поинтересовалась Юлия Владимировна.
– Гуляю, – честно ответил я. – Не спится.
– Правильное дело, – улыбнулась Юлия Владимировна. – Аппетит лучше всего с утра нагуливается. Правда, Лобзик?
Гав, лениво сказала такса Лобзик. Действительно, на колбасу похожа. Я часто встречал, что такс сравнивают с варёной колбасой, но в этой таксе было целых две колбасы, а посредине, в углублении, лежал позвоночник. Если бы начался дождь, то на спине такой собаки образовалась бы канава с водой. Лобзик-колбаса явно не страдал недостаточностью аппетита и пищевого довольствия.
– А что это там стучат? – спросил я.
– У нас фестиваль «В чашу» скоро, – объяснила Юлия Владимировна. – Международного плотницкого искусства, между прочим. Со всей страны бригады собираются, и из-за рубежа приезжают, очень интересно бывает. Обязательно приходите со Светланой, вам понравится!
– Мы же уедем на днях, – сказал я. – А фестиваль у вас когда конкретно?
– Да-да, уедете… – участливо кивнула Юлия Владимировна. – Жаль, конечно, у нас прекрасный фестиваль, самые лучшие плотники на всём Севере. Конкурсы разные интересные…
Юлия Владимировна вздохнула.
Такса вздохнула. Ну и я вздохнул. Я люблю разные фестивали, только за это лето на двух уже побывал: на фестивале лука, где все как ненормальные ели лук, рыдали, славили Чиполлино и проклинали синьора Помидора, ели и рыдали, и на фестивале первого мёда «Потапыч», посетители которого были густо искусаны осами. На фестивале плотников «В чашу» наверняка соревновались в скоростном выстругивании буратины из непослушного суковатого полена и добывании огня трением. Ну и, само собой, в строительстве гигантских табуреток, как без них.
