Я не сомневался. И Светка не сомневалась.
На улице было безлюдно, но со стороны центральной площади слышались музыка и мегафонные голоса.
– А мост? – спросила Светка. – Мост успели достроить?
– Не, – вздохнул Валерик. – Но мост всегда не успевают к фестивалю, фестиваль сам по себе, мост сам. Там и без моста хорошо будет, вот увидите.
Навстречу нам шагали плотники. Усталые, в пропотевших робах, в широких монтажных поясах с засунутыми за них топорами, видимо, целую ночь мост поднимали. Курили и о чём-то разговаривали, рядом с нами замолчали и сигареты в сторону отбросили, прошли мимо в облаке из запаха рубленого дерева и олифы.
– У вас что, в городе с курением борются? – спросила Светка.
– Да, борются… наверное, – улыбнулся Валерик. – Курение – очень вредная привычка…
Я оглянулся. Плотники остановились и смотрели нам вслед.
– Чего это они? – спросила Светка.
– Ничего, – тут же ответил Валерик. – Стоят отдыхают. Думают, как курить бросить.
– Ну-ну… – Светка пнула камень.
Она остановилась, повернулась и уставилась на плотников исподлобья, и волосы ещё на глаза напустила, точно как злодейская из фильмов ужасов девочка. Жаль, что блондинка. Но мужикам хватило, плотники тут же развернулись и пошагали дальше.
– Вообще, у нас очень вежливые люди живут, – рассказывал Валерик. – Все друг другу помогают, праздники вместе отмечают, дни рождения…
Площадь приближалась. Даже издали было видно, что там проходит городской праздник. Мне стало кисло от скуки, все эти праздники я с детства недолюбливал.
– Слушай, Валерик, а ты ведь в музее был? – опять спросила Светка.
– В каком музее?
– Да что ты придуриваешься, понятно в каком. В вашем, в краеведческом.
– Да, ходили как-то с экскурсией, – пожал плечами Валерик. – А что?
– Картины видел?
– Картины? – Валерик оглянулся. – Да, видел…
Он как-то заволновался и снова оглянулся, точно опасался, что за ним кто-то наблюдает. Светка продолжала:
– А помнишь, там есть такая картина, «Пир» называется?
– «Пир»? – Валерик почесал подбородок. – Что-то не помню…
– Там нарисовано… – начала рассказывать Светка.
– Да-да! – тут же вспомнил Валерик. – Да, вспомнил. Страшная такая картина ещё.
– Точно. Страшная. А кто там нарисован?
Валерик снова оглянулся. А Светка наседала.
– Кто там нарисован? – Она взяла Валерика за руку.
– А я откуда знаю? – Валерик пожал плечами. – Волк какой-то, кажется. Волк охотится на корову… Да мне эта картина не понравилась, я на неё только мельком поглядел.
– Понятно, – кивнула Светка. – Мельком поглядел. А ты никогда не видел его?
– Кого? – не понял Валерик.
– Волка этого?
– Нет! – Валерик вырвал руку. – Это же картина! Я его не видел…
Валерик вдруг срулил в сторону. Мы шагали по улице Вопленко, и до площади было уже недалеко, а Валерик отбежал от нас вправо и свернул на тропинку между заборами.
– Псих, – усмехнулась Светка. – Ну, хоть отстал.
– Я его понимаю, – сказал я. – Кому захочется рассказывать про такую гадость? А с чего ты вдруг вспомнила?
– Не знаю… Вспомнилось.
Бамц!
Над площадью взвилась красная ракета, лопнула в воздухе, рассыпалась искрами.
– Фальстарт, – предположил я.
– Могу поспорить – этой картиной тут детей пугают. – Светка не обратила внимания на запущенную ракету. – А как ещё объяснить, что она в местном музее висит? Ты бы стал такое в музее держать?
– Я – нет, но местные…
– Местные приводят сюда детей и пугают их этим волком. То есть не волком, а монстром. Если будешь плохо кашу есть, за тобой придёт… Он. Стоп!
Светка остановилась резко, так что я на неё налетел.
– Что?
– А ты хорошо помнишь музей? – спросила Светка.
– Ну так, немного. А чего там помнить-то особенно? Музей как музей…
– Первый этаж, – перебила Светка. – Что там на первом этаже? Вспомни-ка!
Второй этаж выдавил из головы весь первый этаж, если честно. Этот проклятый «Пир» продолжал краснеть перед глазами… Я вспомнил.
– Там про пеньковую промышленность. Про разновидности пеньки, про «Титаник»… Про плотников ещё – здесь всегда были могучие плотники…
– Когда всегда?
Я попытался и это вспомнить, но не получилось.
– Всегда, – ответил я.
– Вот именно. В любом музее рассказ начинается как?
– Как?
– «Поселение Трупылёво впервые упоминается в удельных летописях северо-востока Руси ещё в шестнадцатом веке. Тогда Трупылёво было вотчиной бояр Трупоноговых, опричников Иоанна Васильевича…» А тут как было? Тут нам ни с того ни с сего сразу стали про плотников да про пенькодёров рассказывать. Про «Титаник» ещё, правильно?
– Да, «Титаник»…
– А про то, когда и кем основаны Холмы, – ни слова. Словно городок всегда был, на месте стоял.
– Согласен…
– Большинство городков у нас появилось при Екатерине Великой; тогда, чтобы европейцев удивить, каждой деревне статус города присваивался. Тогда как раз пеньковая промышленность особенно развивалась – потому что с Англией торговали, а у неё флот. Так что городок, скорее всего, старинный довольно. Но в музее про основание ничего не рассказали. И стенда нет.
– Необычно, – согласился я. – Этот городок, как прыщ, – раз – и выскочил на ровном месте.
– Был бы Интернет, я бы пробила. Но здесь и Интернета нет…
Да. Ничего здесь нет. Классика, однако. Пыльная страшная сказка.
– Загадок слишком уж много, тебе не кажется?
– Кажется.
– Надо ещё разочек в этот музей заглянуть, – предложила Светка. – Проверить, что там к чему. Там всё-таки хоть какие-то свидетельства должны остаться. Или, может, расскажет кто…
– Валерика спросить надо, он дурак, развести если…
– Не, – помотала головой Светка. – Дурак не дурак, а болтать не станет. Они тут все… не болтливые.
Взлетела ещё одна ракета, на этот раз зелёная.
– А вот и праздник, – сказала Светка.
И тут же заиграла музыка, загудели машины, и кто-то начал жизнерадостно вещать в мегафон. Над крышами стайкой взлетели разноцветные воздушные шарики и парочка бумажных китайских фонарей.
– Обожаю праздники, – сказала Светка.
