Ну да, автобус мог сломаться и сам, мало ли автобусов ломается? Ничего в этом необычного нет. Дороги – дрянь, водитель – дурак, автобус старый, сломался, и всё. Но как-то он очень удачно сломался.
А вот если не случайность, то…
Всё очень интересно.
Но посмотрим.
К автостанции мы вернулись через полчаса. Народ горохом высыпался из «Богдана» и разошёлся по сторонам, только мы со Светкой остались. Автостанция уже закрылась, судя по расписанию, следующий автобус ожидался завтра, в восемь утра. На расписании чернела раздавленная муха, в расплющенном виде она была в два раза крупнее.
На площади осталось всё от вчерашнего праздника – киоски, теремки, качели и карусели, бумажные фонарики и пряничный запах. Да, День Топора закончился, а пряниками тут пахло до сих пор, и топоры не замолкали, несколько плотников продолжали исправно стучать ими на мосту.
– А мост они строят и строят, – сказал я.
– Да, строят… Мне не нравится этот мост. Ты в мостах разбираешься?
– Так, – пожал я плечами. – В общих чертах. Калинов мост, Чёртов мост, Мост на Солнечной дороге…
– «Мост на Солнечной дороге», – поморщилась Светка. – Ты умеешь успокоить.
Ну да, это глупо, конечно, после просмотра «Моста на Солнечной дороге» я сам три дня уснуть не мог.
– У меня тоже ничего радужного с мостами не связано, – кивнула Светка. – Что будем делать?
– Бежать.
– По реке?
– По реке медленно, – я помотал головой. – К тому же неизвестно, куда она течёт.
– Все реки текут в другие реки или в озёра, – заметила Светка.
– Не обязательно. Некоторые текут в болота. Или уходят под землю, в подземные моря. По реке не очень надёжно плыть.
– Значит, надо найти карту, – сказала Светка. – Карту местности.
– Где?
– Библиотеки, книжные магазины, охотничьи магазины. В таких местах всегда карты. Через площадь.
Светка кивнула.
– Магазин «Клёв и К». Идём.
Мы перебрались через площадь и заглянули в рыболовный магазин. В нём продавались раскладные стулья, оцинкованные баки, топоры, поливные шланги и стулья и другая дребедень, к рыбалке не имевшая никакого отношения.
– Не рыбный год, – пояснил продавец, перехватив наше изумление. – Вот товар и не завезли. Смысла нет.
– Как это?
– В Косу рыба заходит раз в четыре года, во время большого разлива, когда верховья затапливаются Рузским озером. Тогда рыбы полно, можно из лука стрелять, даже стерлядь ловится. А сейчас ничего, ловить бесполезно.
– А шишки как? – спросил я.
– Шишки?
– Кедровые. Уродились?
– А, шишки… – вспомнил продавец. – Да, шишки. Орехи лучше всего растирать с мёдом, тогда получается отличный эликсир…
– А карты нет? – перебила Светка.
Карт не было. Продавец долго шарил по полке с садоводными книгами, затем разочарованно ответил:
– Кончились. На следующей неделе привезу.
– Ясно… – так же разочарованно поморщилась Светка и шагнула к дверям.
– Погодите! – воскликнул продавец.
Он выбежал из-за прилавка и протянул Светке плюшевого мишку. Я испугался, что сейчас Светка взбесится, но нет, не взбесилась.
– Спасибо, – поблагодарила Светка. – Мне отчего-то все дарят мишек.
– Это наш такой обычай, это приносит удачу… – начал объяснять продавец.
– Да-да, знаю, – Светка щёлкнула мишку по носу. – Скоро меня погребёт под удачей. Спасибо ещё раз. Ой, а вы не знаете, почему река так называется? Бела Коса?
– Из-за рыбного года как раз название и возникло, – пояснил продавец. – Когда начинается большой разлив, вода размывает глиняные копи в верховьях. А там очень жирная белая глина, и вся она в воду уходит. Река становится белой, как белые волосы.
Продавец поглядел на Светку, а та встряхнула косичками.
– А почему по-сербски? – поинтересовался я.
– Да это не по-сербски, это так получилось. Ошибка писаря, еще с девятнадцатого века. Вообще раньше река называлась Белая Коса. А когда Генеральное Межевание делали, «я» отвалилась. Так Бела Коса и пошла. Потом устоялось уже.
– Все понятно, – сказал я. – Буква «я» отвалилась, а рыба раз в пять лет нерестится. А как насчёт охоты? Утки там? Заяц? Или бобры?
– Не, у нас что-то дичь не заводится. Бобров как-то пробовали завозить, но они передохли. Не знаю почему.
– И птицы у вас дохнут, – напомнил я.
– Птицы? Да, и птицы дохнут, – согласился продавец. – Некоторые учёные считают, что здесь у нас аномальная зона.
– Это как? – спросил я. – Это когда тарелки летают? И эти? Серые господа с Арктура?
Продавец похихикал.
– Нет, мышьяка в почве вроде как много. И в некоторых местах он концентрируется и испаряется. Животные уходят, а птицы могут попасть в облако и передохнуть. Такие вот дела.
– Что же вы тут живете-то? – спросил я. – Если мышьяк кругом?
– Привыкли, – пожал плечами продавец. – Да и куда отсюда уедешь?
Продавец вздохнул. За его головой в пыльном стекле рассыпался утренний луч, погиб солнечный зайчик, и на его месте осталась розовая расплывчатая клякса, прозрачная малиновая медуза, пронизанная сеткой пульсирующих сосудов.
– Спасибо ещё раз, – сказала Светка. – Вы нам всё очень хорошо объяснили.
Медуза в стекле растаяла.
Мы вышли на улицу. Я оглянулся. Никакого блика на стекле не было, только мелкая древесная мучнель, оставшаяся от Дня Топора. И солнца не было, над молчащими Холмами повисла низкая облачность.
Светка мяла мишку и не знала, куда его пристроить.
– Могу поспорить, что и в книжном карты кончились, – сказала она. – А библиотека закрыта на дезинсекцию.
– Да уж. В рыболовном магазине нет ни блёсен, ни удочек, ни катушек, ни разноцветных опарышей, обычное дело. Ничего удивительного.
– Действительно, ничего. Можно попробовать без карты. Хотя…
Если идти вдоль дороги, то поймают. Если идти через лес… Чтобы пройти через лес, надо уметь через него ходить. Иначе никакая карта не поможет, лес сопли не понимает. Такие, как мы, городские жители, должны заблудиться и раскиснуть через сутки. Сбиться с направления, зацепиться за лесные километры, выпиться комарами, сгинуть. Нет, через лес только в самом крайнем случае.
– Есть идея, – сказал я.
– Какая?
Я достал из кармана сто рублей, вручил Светке.
– Зачем? – удивилась она.
