– Гадость какая… – Светка отвернулась.
А я ещё некоторое время смотрел.
Потом я схватил Светку за руку и направился направо, в обход прибрежных кустов.
– Погоди, – остановила Светка. – Если пойдём по этому берегу, выйдем обратно к городу. Нужно в другую сторону.
– Согласен, – сказал я.
И мы пошли налево.
Я не стал говорить Светке. Не хотел её ещё больше пугать, она и так напугана. Да и я сам. Страшно. И не выспался. Но красная рябь в воздухе над тем местом, где затонул мопед, конечно же, причудилась мне не от недосыпа.
10
Ночь вокруг
Бела Коса текла между ровных берегов, мы старались двигаться параллельно воде, хотя не очень получалось. Обычно по речным поймам раскинуты луга с покосами и стогами, но тут никаких лугов, ни старых, ни недавних, не наблюдалось. Вдоль берега широкая и непролазная полоса дикого кустарника, встык с ней ельник, проросший осиной и рябиной. Глухой лес, мрачный, не только ориентироваться, но и пробираться получалось с трудом. Свет сверху пробивался плохо, для того чтобы не сбиться с пути, приходилось то и дело сворачивать к реке, чтобы убедиться – не свихнулись ли мы в сторону.
Через три часа решили отдохнуть, к этому моменту мы должны были уже устать, и устали, я слегка натёр ногу, а Светка вдохнула летучий пух и кашляла. Вышли к реке и сели на высоком берегу над глиняным обрывом, поросшим хвощом.
– Хвощ можно запекать, – сказал я. – Если набрать побольше…
– У тебя есть спички? – прищурилась Светка.
– Нет.
– Вот видишь. Сырыми хвощи можно есть?
– Нет. То есть можно, но лучше не рисковать.
– Значит, когда доедим булки, будем голодать.
– Кажется, лисички можно есть сырыми, – вспомнил я. – В них какие-то вещества, их даже черви не едят.
– Что-то я не видела здесь лисичек, – поморщилась Светка. – На, лови с капустой.
Светка вручила мне два пирожка с капустой. За день аппетит у меня разыгрался, я успел заметить, что пирожки вкусные, а так их особо и не различил. Корзину бы съел не моргнув.
– Да, это тебе не столовая пенькового техникума, – посочувствовала Светка.
– Зато похудеем немного. Тебе парочку килограммов сбросить не помешает.
Светка пнула меня в ногу.
– Тебе тоже, Марчелло, похудеть не мимо, – сказала она. – А то как-то ты… негероически выглядишь. Когда я гляжу на тебя, то сразу вспоминаю Винни-Пуха в лучшие его дни…
– А я Пятачка, – тут же ответил я. – У него прозрачные и розовые уши.
Светка опять пнула и вручила ещё один пирожок, в этот раз с яблоками. Его я ел помедленнее, растягивал удовольствие.
– Здесь совсем нет пляжей, – отметила Светка. – Это необычно для реки, так ведь?
– Бела Коса похожа на фьорд, – ответил я. – Как Волхов. Видимо, это остатки реликтовой водной системы. Миллион лет назад недалеко отсюда текла суперрека, соединявшая северное и южное моря сверхконтинента. Наверное, Коса являлась притоком этой суперреки. Отсюда глубина и холод – вода не успевает прогреваться.
– Откуда знаешь? Про фьорды?
– Телик смотрел. Раньше был сверхконтинент, и по нему текли сверхреки. Когда континент разорвало на куски, сверхреки разлились в моря, но некоторые их притоки сохранились до сих пор. Бела Коса – это, видимо, один из этих притоков.
– Реликтовая река? – поморщилась Светка. – Это значит, что и вся местность вокруг реликтовая?
– Может, и местность. Отдохнула?
– Да.
– Тогда дальше.
Мы поднялись и шагали ещё три часа. Лес за это время совсем не поменялся, оставался такой же дремучий и безжизненный.
– Здесь никто не водится, – сказала Светка. – Ни птиц, ни белок… лягушек и тех нет. Такое бывает?
– Вымерли, – ответил я. – Если зима была малоснежная, то все они могли вымерзнуть.
– Зима была снежной, – напомнила Светка.
– Всё равно вымерли.
– Они не вымерли, они ушли, – возразила Светка. – Подальше от Холмов.
– Возможно, это из-за спорыньи, – предположил я. – Помнишь, они жгли поля? Если местность заражена, то… Животные могли разбежаться.
– Тут какая-то дрянь, – Светка потерла руки. – Тут везде дрянь, разве ты не чувствуешь? Тут всё провоняло дрянью…
Я не стал спорить.
– Ты знаешь, куда мы идём? – спросила Светка.
– Нет. Куда не знаю, знаю откуда.
– Логично, – кивнула Светка. – Но всё равно – очень глупо.
Светка остановилась и стала пить воду из бутылки.
– Поторопимся, – сказал я. – Чем дальше уйдём от города, тем лучше.
Светка поморщилась.
– Нам здесь ночевать придётся, – сказала она утвердительно. – Вот увидишь.
– Пойдём лучше.
Солнце перевалилось через полдень и приближалось уже к вечеру, мы снова двинулись в путь, но в этот раз на три часа нас не хватило. Пробирались через лес, держась за реку, но один раз её все-таки упустили. Бела Коса исчезла, потерялась во взбесившемся ивняке, и нам пришлось погрузиться в него, чтобы не потеряться. Наверное, мы потратили час на это, но к реке всё-таки выбрались, и дальше старались её не терять. До сумерек преодолели ещё километров пять, остановились, когда пробираться через заросли стало бессмысленно, нашли ночлег. Дерево. Сосну, сильно похожую на баобаб, толстую и ветвистую, как-то даже не ветвистую, а стволистую, словно сразу несколько деревьев слились в одно. Сосна росла отдельно от других сосен, на небольшом пригорке, поросшем малиной.
– Вот и самая толстая в мире сосна, – усмехнулся я. – Нашли.
– Это другая сосна, – зевнула Светка. – Вряд ли мы вернулись обратно к городу…
Светка поглядела на меня перепуганно.
– Нет, – помотал я головой. – Не может такого быть, это, конечно, другая сосна.
– Спать хочу. – Светка полезла на дерево. – Устала. Дышать тяжело, погода меняется…
Она вскарабкалась высоко и потерялась в древесных переплетениях. Я огляделся, но сумерки наступали слишком быстро, я их видел; оказывается, в лесу приход ночи вполне наблюдаем. В городе или на пространстве темнота наступает со всех сторон и как-то сразу, в лесу по-другому. Она съедает сначала самые дальние деревья, потом чуть ближе и ближе, так что вполне заметно, как она шагает к тебе. Я стоял под самой большой в мире сосной и видел ночь вокруг.
Я не люблю такие минуты. Кажется, что мир постепенно исчезает, валится куда-то в неведомое, а ты остаёшься один в небольшом круге света и уже немного сомневаешься, что мир этот был. Ну, может, и был, но позавчера.
