– Нельзя нам сейчас спать, – произнёс я с убедительностью. – Пойдём.
– Пойдём, – Светка поднялась. – Пойдём. К реке только спустимся, я умыться хочу, может, полегчает.
– Спустимся, чего уж. Попить осталось?
– Что?
– Бутылки с водой, – напомнил я.
– Я их уронила, – совершенно спокойно ответила Светка. – Ночью. Пить очень хотелось, потянула к себе пакет, а он лопнул. Они просыпались.
Они просыпались, понятно.
– Но утром я их не нашла, – добавила Светка. – Наверное, они закатились в какую-то яму, надо вернуться к дереву.
Я огляделся. Самую толстую в мире сосну не было видно через другие сосны, не самые большие в мире. И я вдруг понял, что не знаю, в какой стороне находится эта самая сосна.
Я попался в самую распространённую ловушку для заблудившихся в лесу – засыпая, не удосужился отметить направление и, проснувшись, потерялся.
– Куда идти-то? – спросила Светка.
Пришлось потратить почти три минуты, чтобы убедиться, что я не вспомню, куда надо идти. Значит, лучше от поисков отказаться, легко заблудиться сильнее в этих поисках. Хотя как уже сильнее…
– Ладно, из реки попьём, – отмахнулся я.
Мы отправились к реке. Я, как всегда, чувствовал реку, она была недалеко, в низине, метрах в трёхстах от сосны, на которой мы переночевали. Когда шли к сосне, мы поднимались в подъём, теперь следовало спускаться к реке, и мы спускались.
Светка шагала с трудом, всё никак не могла проснуться, громко зевала и часто останавливалась, трогала руку. Да и я поспал бы. Но я знал, что спать нельзя. Надо двигаться к реке. Умыться, сунуть голову в воду, взбодриться. К реке.
Низина была, река – нет. По всем признакам река должна течь здесь. Но не текла. Ни реки, ни ручья, низина. Когда-то здесь, наверное, река всё-таки протекала, только давно. Три тысячи лет назад.
– Как это? – спросила Светка. – Должна же быть река… Куда она делась? Она за ночь никак не могла исчезнуть.
– Не могла…
– Что тогда? – Светка поглядела на меня.
Глаз у неё замутнился слегка, мне это не понравилось. День в лесу, ночь на дереве – и готово.
– Мы где-то ошиблись, – сказал я. – Немного не туда свернули.
– Немного не туда свернули… – хмыкнула Светка. – Это лучшее объяснение всех наших бедствий. И традиционное. Немного не туда, и с каждым днём всё не тудей и не тудей…
Что тут скажешь? Так всё и есть, правильно, не тудей и нетудей, хорошо Светка придумала.
– А по солнцу ты не мог сориентироваться? – лениво спросила она.
– Вчера солнца не было, – напомнил я. – И сегодня облачность.
– Облачность…
– Река где-то рядом, – уверенно сказал я. – Мы сейчас в старом русле, если мы пойдём по нему, то непременно выберемся к новому.
– Да?
– Конечно. Пойдём.
Двинулись по руслу. На всякий случай я взял Светку за руку, за нерасчёсанную. Лес незаметно поменялся в лучшую сторону, начался чистый и просторный сосняк на синем мху с зелёными островками орешника. То есть это деревья поменялись, а лес не поменялся, он как был мёртвым, так и остался – ни птиц, ни белок, паутины между деревьями и той не болталось.
– И где река? – спросила Светка через полчаса.
Я не ответил. Реки не было.
– Не в ту сторону пошли, – сказала Светка. – Прекрасно. Возьми с полки орден Ивана Сусанина второй степени.
– Ладно, – сказал я. – Я орден Сусанина возьму. А ты тогда орден Марии-Антуанетты.
– За что?
– За беспримерную тупость.
Светка остановилась и выдернула свою руку из моей.
– И в чём же я проявила беспримерную тупость?! – с вызовом спросила она.
– Ну да, – кивнул я. – Видимо, это я затеял ссору с отцом. Как раз вовремя, как раз тогда, когда он был за рулём!
– Что ты хочешь сказать? – Светка побледнела.
– Я хочу сказать: в том, что мы здесь – в этом чертовом лесу – оказались, большущая доля твоей вины! И нечего прикидываться паинькой! Если бы ты не устроила ссору в машине, аварии не случилось бы!
– То есть это я, получается, во всём виновата?! – Глаза у Светки потемнели от ярости.
– Ты! – заорал я в ответ. – Ты устраиваешь скандалы на ровном месте! Тебе бы промолчать, а ты не можешь, лезешь в бутылку, умничаешь, тянешь на себя одеяло!
– В каком это смысле промолчать?! – сощурилась Светка.
– В смысле заткнуться! Заткнуться! Заткнуться! Замолчать!
Скандал посреди леса – это очень по-нашему.
– Замолчать! – повторил я.
Светка скрежетнула зубами.
– Если бы ты побольше молчала, с мамой всё было бы…
Я не успел ещё договорить, как Светка влепила мне пощёчину. И немедленно кинулась на меня с распростёртыми ногтями, я отскочил в сторону, Светка запнулась и упала во мхи. И тут же вскочила и понеслась прочь в бешенстве и захлёбываясь слезами. Я отпустил её немного, а потом поспешил следом.
Надолго Светки не хватило. Она некоторое время бежала, вовсю делая вид, что собирается от меня оторваться, но потом благополучно упала. Я остановился и подошёл к ней. Светка лежала на спине, засунув руки в карманы, со вполне умиротворённым выражением на лице.
– Пить охота, – сказала она.
Я сел рядом.
– Полегчало?
– Немного, – Светка зевнула. – Воды надо всё-таки раздобыть.
– Раздобудем, – пообещал я.
– Ещё странное, – сказала Светка.
– Чего же страннее? Страннее уже некуда.
Светка села.
– Каждый год в лесу пропадает около трёх тысяч человек, – сказала она. – И их никто никогда больше не находит. Они уходят за земляникой в лес рядом с дачей – и всё.
– Это вдохновляет. А пенсионер построил голема…
– Не весело, – помотала головой Светка. – Когда ты сидишь в машине и рядом отец – весело. А так не весело.
– Ты хотела о странном.
– Ах да, о странном. Есть не хочется, вот что странно. Мне совершенно не хочется есть. А тебе?
Я вдруг понял, что и мне тоже. Вчера мы перекусили пирожками, ладно, а сегодня… Сегодня мы гуляем по лесу полдня и должны бы уже нагулять немалый аппетит. Но не нагуляли.
– Странное путешествие через странный лес. Странные чувства. Почему тут нет никаких животных?
– Продавец в магазине говорил, что тут мышьяк собирается, вот животные и уходят…
– Ерунда, – помотала головой Светка. – При чём здесь мышьяк? Я вообще никогда про такое не слышала, нет, мышьяк тут ни при чём. Нет, такое может быть только в одном случае. Если рядом есть суперхищник…
