И вдруг медведь исчез.
Его точно слизнуло огромным ленивым языком.
– Да! – вскрикнула Галка.
Медведь завизжал. Именно завизжал, никогда не предполагал, что медведь может так верещать, его голос раздался откуда-то издалека, точно он находился в погребе, точно его схватили за шкирку, как шкодливого котёнка, и теперь тыкали носом в совершённые безобразия.
Неожиданно медведь показался. Он проявился в нескольких метрах над землёй, вися в нелепой позе, точно что-то держало его поперёк туловища действительно как котёнка. Затем зверя что-то подбросило, он перекувырнулся в воздухе несколько раз, упал на спину, подпрыгнул и рванул прочь.
И тут же между медведем и нами точно потекло мелкочешуйчатое прозрачное стекло, нечто двигалось непостижимыми стремительными урывками, будто возникая в одном месте и исчезая в другом, а длинные изогнутые синие иглы, на самом деле похожие на стебли осоки, двигались вместе с этим нечто. Трещотка становилась то громче, то тише, но не замолкала ни на секунду.
Медведь удирал широкими скачками, отрывисто всхрапывая и приволакивая заднюю лапу, кажется, она у него была сломана, во всяком случае вывихнута. Он отчаянно старался спастись и снова на секунду исчез из виду, а когда снова возник, он уже перекатывался по земле, снова сбитый с ног, а происходило всё очень и очень быстро.
Медведь больше не побежал. Да он и не мог бежать, задняя лапа сделалась совершенно непригодной, она была не вывихнута, а вывернута и болталась сбоку как мочалка.
Да, всё это происходило удивительно быстро, и я успевал всё это понимать с большим опозданием, но при всём этом с удивительной ясностью, всё происходило как будто в фильме с избыточной контрастностью и яркостью и на необычайно широком экране, я видел как-то сразу всё, всё в мельчайших деталях. Но понимать катастрофически не успевал.
Была видна лишь задняя часть медведя. Она висела в воздухе примерно в двух метрах над мхом и совершала странные движения, точно медведь собирался влезть куда-то, но никак не мог. Он шевелил лапами, дёргался и начинал извиваться, снова дёргался, вздрагивая, и вдруг я понял.
Его пережёвывали.
Переднюю часть медведя пережёвывали. Невидимая тварь не спеша жевала медведя, хрустела его костями, перемалывала. Не переставая трещать.
Галка смотрела на то, что происходит, восхищёнными глазами.
Я хотел снова сказать, что пора уходить, но не сказал. То, что происходило, как-то завораживающе на меня подействовало, как-то гипнотически и дурманяще.
Потом медведя отпустили. То есть бросили, отпустить можно только живое.
Туша со шмяканьем упала как безвольный меховой мешок. Я не заметил крови, но вся передняя половина медведя стала бесформенной и вялой, там не просматривалось ни головы, ни лап.
– Готов, – сказала Галка.
Треск прекратился, и стало тихо-тихо.
Свет, проистекающий сразу из двух лун, сломался и скрестился под невообразимым углом. Робкий свет молодой луны слился со светом другой луны, с мощным и белым, как свет прожектора. И в свете этого прожектора она проявилась.
Тварь, так легко убившая медведя.
Это продолжалось всего мгновенье. Короткую вспышку. Секунду. Миг.
Я до сих пор не могу понять, на кого она походила. Она не напоминала ни одно животное, которое я хоть когда-либо видел. Даже в кино. Даже в фантастических фильмах. Я не смог понять, к какому виду принадлежало это существо. Я успел заметить у него лапы, но не успел пересчитать их количество. Его туловище на первый взгляд показалось мне безразмерным, но, пожалуй, на самом деле ростом оно было не выше слона.
Шкура его была не гладкой, не пупырчатой, а неравномерно покрытой синими шипами, на самом деле весьма напоминавшими синюю осоку.
Синюю осоку.
Галка смеялась.
– Бежим! – снова заорал я.
В этот раз я всё-таки сдёрнул её с места. Галка подчинилась. Мы побежали.
Удивительно, но я почему-то знал, в какую сторону надо бежать. Я не думал об этом, просто бежал, волоча за собой Галку. Она не сопротивлялась, только смеялась иногда, по-моему совершенно невменяемо.
Галка споткнулась, я не успел её поймать, Галка наткнулась на сосну, зацепилась за неё рюкзаком. Молния разошлась, и из рюкзака вывалилось содержимое – папки, тетради и, неожиданно для меня, фотографии. Но не современные глянцевые, а старые, с дурацкой перфорацией по краям. На карточках были разные люди – мужчины, женщины – с такими лицами, которых сейчас уже не встретишь. Со спокойными и весёлыми. Но я смотрел не на эти карточки, а на одну, лежащую чуть в стороне. Нужно было бежать, но я никак не мог оторваться от этой фотокарточки.
Она была совсем небольшая, наверное, такие раньше клеили в паспорт, пожелтевшая и потрескавшаяся.
На ней была девочка. В каком-то дурацком платье. То есть оно мне сейчас показалось дурацким, а тогда оно, наверное, выглядело совсем нормальным. Длинное, в каких-то цветочках. Она улыбалась. А на руке у нее был модный коралловый браслет.
Это была Полина. И она как две капли воды походила на Галку.
Хотя нет, не как две капли воды, конечно, Полина была меньше ростом, и у неё были длинные волосы и смешные оттопыренные уши. Но лицо…
Я поглядел на Галку. Галка лежала на мху. Кажется, она была без сознания. Наверное, я был очень испуган. Я подскочил к ней, подхватил и неожиданно легко закинул её на плечо. Я даже успел сделать несколько шагов. Я даже успел увидеть её руку. Сок синего зуба разъел кожу, и на руке у Галки синела плоская широкая язва.
А потом тварь оказалась рядом.
Ничего страшного
Я провалялся почти неделю. В горячке, если использовать старинное слово. В беспамятстве, в снах, в бреду, в состоянии, когда реальность смешивалась с вымыслом и рождала чудовищ.
А Галку нашли уже через два дня.
То есть, конечно, не нашли, она сама вышла, к деревне Сумароково, утром.
Хотя Галку, конечно, искали. Всё как положено: добровольцы, спасатели, солдаты из части ПВО, два вертолёта и егери на квадроциклах, охотники с собаками, водолазы и дайверы. Бесполезно. А потом она вышла к Сумароково, к столовой леспромхоза, её накормили макаронами, напоили какао, выдали лесорубный комбинезон и сапоги.
Она вышла из леса в ста восьми километрах от Октябрьского.
Потом в Сумароково прибыла машина МЧС и Галку переправили в больницу, хотя она сама ни в какую больницу не собиралась, уверяя, что чувствует себя превосходно, только немного устала. Но её всё равно, конечно, отправили.
Впрочем, никаких серьёзных повреждений в здоровье Галки выявлено не было, кроме небольшого истощения и синяков под глазами.
Конечно же, возникли вопросы. Например – как ей удалось за два дня преодолеть сто восемь километров? Или как она умудрилась обойти полосу болот, которую обойти в принципе невозможно? Или почему её комары не покусали?
