– Мал еще, чтоб обхитрить меня. Думал, что все наши премудрости спознал, выведал, а самому главному я тебя и не научила: как невидимку узнать. А мне это хорошо знакомо, не пытайся в хитрости со мной состязаться, ничего не выйдет у тебя. Все, что ты делаешь, мне заведомо известно будет. Попробуй доберись до меня, руки коротки. А вот скоро мои братья вернутся, то тогда пожалеешь, что на свет родился.
Джаузаб тем временем одежду потушил, но в дом обратно заходить не стал, а через дверь Фариде отвечает:
– Не тот выиграл, кто последнее слово сказал, а по чьему хотению все обернется. Поглядим еще.
Ушел он опять в лес, чтоб ночи дождаться. Слышал, как братья овец пригнали, в дом зашли. Но, видать, Фарида им ничего про него не сказала, а значит, решил Джаузаб, в душе она на его стороне, но ждет, как он дальше себя покажет-проявит. Делать нечего, нужно что-то придумать как девушку из дома похитить и к братьям ее в руки не попасть.
Как стемнело, подкрался Джаузаб к овечьему загону и попробовал отворить его. Но бревно таким тяжелым оказалось, что он его с места даже сдвинуть не мог, не то что приподнять. Тут Ат-Кашка к нему неслышно подходит и головой мотает, словно помочь хочет. Догадался Джаузаб, привязал дерево к седлу, конь всеми четырьмя копытами в землю уперся, поднатужился и не сразу, но оттащил бревно в сторону. Овцы свободу почуяли, кинулись вон, умчались в лес. Собаки возле дома залаяли, братья на крыльцо выскочили, кричат:
– Кто-то наш загон открыл и овец похитил! Бежим за ним, поймаем!
– Как же мы его в такой темноте найдем? – другой брат спрашивает. – На дворе ночь, хоть глаз выколи.
– Собаки следом за овцами побежали, не дадут их в обиду, – третий брат голос подал, – а утра дождемся, найдем вора, ему от нас через лес не уйти, обязательно заплутает. Никто из здешних проход к нам не знает.
– Кто же это мог быть? – старший брат спрашивает. – Сдается мне, что приходил он не за овцами, а совсем за другим.
– Это за чем же?
Тут старший брат на шепот перешел, и Джаузаб ничего разобрать не мог, но не уходит, знает, что братья его в темноте никак не найдут, не поймают. Они еще пошептались, пошептались и в дом вошли. Слышно, как улеглись каждый на свое место, и могучий храп пошел, да такой, что бревна старого дома застонали, поскрипывать начали.
А Джаузаб сидит за сараем, не знает, что и делать. Уже и светать начало, и решил он в дом потихоньку пробраться и, пока братья спят, крепким сном, похитить ее. Открыл дверь тихонечко, с осторожностью, так что она и не скрипнула, внутрь заходит. А в доме полумрак, плохо что видно, солнышко еще не взошло, не осветило все вокруг. Смотрит он, спят братья вдоль стен на шкурах, что на пол набросаны, а одна лежанка, что в дальнем углу, пустая, никого на ней нет.
«Ага, – Джаузаб догадался, – видать, тут Фарида спит. Наверняка невидимой сделалась и думает, что я не догадаюсь».
Дневной урок ему на пользу пошел, потому взял он уголек малый из очага да на лежанку и бросил. Тот на шкуры упал, тлеть начал, дымок по дому пошел, а Фарида не отзывается, значит, нет ее там, на лежанке. Огляделся Джаузаб вокруг – ничего особенного не приметил. Стол стоит у самого окна, а подле него две лавки и ничего больше нет. Глянул внимательно, а за печкой большой кувшин стоит, в котором воду держат. Подошел ближе, заглянул внутрь, и точно – там Фарида сидит тихонечко, непонятно как забралась туда, и на него смотрит, но молчит, ждет, что дальше будет. Джаузаб с трудом кувшин тот приподнял, понес его к выходу. Только тут один из братьев проснулся, схватил свой сапог с пола, запустил им в Джаузаба, с ног его сбил и к нему кинулся, только по дороге за лавку запнулся и растянулся во весь свой богатырский рост, больно лбом о пол ударившись.
Тут и остальные братья проснулись, громкий крик подняли. Нечего делать, Джаузаб в их сторону кувшин толкнул, тот по полу покатился, и, пока братья его ловили, останавливали, боясь сестру покалечить, он за дверь и выскочил. А Ат-Кашка рядом стоит, ждет его. Вскочил в седло и умчался подальше от дома, затаился в самой чаще, а сам тропинку приметил, чтоб в случае чего по ней подальше ускакать.
И точно. Через какой-то срок слышит он шаги неподалеку тяжелые, сучьев хруст, разговор негромкий. Хотел в седло вскочить, но думает, что так только выдаст себя, а братья в том лесу каждую тропку знают, от них так не убежишь, не скроешься. Наклонился он к конскому уху и зашептал тихонечко, чтоб Ат-Кашка ушел подальше и братьев за собой увел. Без седока конь где хочешь пройдет, через любой овраг перескочит, укроется так, что сроду его не сыскать. Ат-Кашка вроде все и понял, мотнул головой своей со звездочкой на лбу и поскакал вдоль тропинки рысью, стременами позванивая. А Джаузаб быстрехонько влез на дерево, меж ветвями спрятался и стал сверху смотреть, что там внизу происходит.
Видит, что двое братьев с дубинами в руках вслед за конем его кинулись. Быстро бегут, но Ат-Кашку им все одно не догнать, в том можно и не сомневаться.
«А где же третий брат? – Джаузаб думает. – Может, поблизости где притаился, меня высматривает?»
Стал еще внимательнее меж деревьев вглядываться, но никого не увидел, не заметил. Нашел меж деревьев прогал и за ним рассмотрел домик лесной, а подле него один из братьев сидит, видать, его поджидает, Фариду охраняет.
«Не на того напали, – усмехнулся Джаузаб, – нас на мякине не проведешь. Вы хитрецы великие, но и я не промах. Все одно найду способ, как Фариду увести, вас в дураках оставить».
Несколько часов просидел он так на дереве. Видел, как двое братьев из лесу вернулись ни с чем, посовещались недолго с третьим и пошли в ту сторону, где овец пасли, а караульщик в дом вошел, затаился.
«Так-то оно лучше, – Джаузаб подумал, – с одним легче совладать будет».
Спустился он с дерева, свистнул потихоньку, и не прошло и минуты, как Ат-Кашка вылетел по тропинке к нему навстречу. Грива вся всклокочена, хвост в репьях, бока взмокли, но к хозяину подбежал и трется мордой о его плечо.
– Что бы я без тебя делать стал? – Джаузаб его спрашивает. – Пропал бы давно, коль не ты. Спасибо тебе за все, конек мой дорогой.
Взобрался он в седло и сразу на душе спокойнее стало, что не один тут. Знает, что Ат-Кашка не бросит его в любой беде и, что бы ни случилось, выручит. Едут они так неспешно шагом по узкой лесной тропинке, и Джаузаб вспомнил, что уже второй день как голодный, есть ему страшно захотелось. Засунул руку в мешок заплечный, с которым никогда не расставался, нащупал кусок хлеба черствый, который неизвестно с каких времен там лежит. Достал его, но как ни голоден был, а разломил кусок пополам и Ат-Кашке подал. Тот губами взял его осторожно и благодарно на хозяина смотрит.
– Тебе можно было бы и травкой сочной обойтись, вон ее вокруг сколько, но уж ладно, ты большего заслужил, а пока прими что есть.
Едут они так дальше, Джаузаб голову ломает, как брата, что Фариду сторожит, из дома выманить. Знает, что силой с ним не справиться, а никакая хитрость ему на ум не приходит, когда голова только мыслями о еде и занята. Ехали, ехали, и вдруг Ат-Кашка неожиданно остановился возле одного дерева и заржал громко. Джаузаб голову поднял, глянул вверх, а там дупло, а из него одна за другой пчелы лесные вылетают и через какое-то время обратно со взятком возвращаются.
