В другое время, может быть, весь народ, как один человек, поднялся, выгнали бы палками тех археологов. Но только нынче времена иные, боится народ власти, что может за любой проступок в тюрьму посадить, жизнь твою покалечить. Через пару дней приехал из города наш мулла мрачный и дома у себя закрылся, ни с кем разговаривать не захотел. Видать, начальство городское отказало ему, а может, и совсем слушать не стали. На то оно и начальство.
Собрался я тогда, поехал к Девичьему холму посмотреть, что там творится, делается. Гляжу, и впрямь лагерь большой из десятка палаток стоит, незнакомые люди смеются у костра. А поперек холма траншея прокопана, а вдоль нее, сказать страшно. черепа человеческие лежат, из могил выкопанные. Закричал я, бросился на археолога очкастого с кулаками, да оттащили меня, не дали в рожу его поганую плюнуть. Заплакал я от злости, от бессилия своего, побежал в лес подальше, чтоб не видеть безобразия того. А толку что? Слезами горю не поможешь. Впервые в жизни купил тогда водки и напился, как последний пьяница, уснул, не помню где. Только нашли меня, разбудили, сказали, что мулла к себе зовет. Пошел, куда деваться. Мулла на лавочке подле дома сидит, строго так на меня поглядывает.
– Что же, – говорит, – ты наделал? Падет теперь на тебя проклятие и на весь твой род, что допустил поругание могил наших…
– А я тут при чем? – спрашиваю, овечкой безобидной прикинуться пробую. – В чем моя вина?
– Сам знаешь, и Аллаху о том известно. Не хочу больше с тобой говорить, а тебе в наших краях не жить. Уезжай подальше, чтоб никто больше о тебе не слышал.
Откуда он только прознал про все? Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, правду рогожей не прикроешь. Не стал ждать, когда люди со мной здороваться перестанут, перебрался в город, работу себе нашел, учиться дальше стал. Потом, через много лет, история с археологами позабылась, мулла старый умер, так никому и не рассказав про тот мой проступок, стал я в свои края приезжать безбоязненно. Однажды и к Девичьему холму подошел случайно, а там, вместо холма яма глубокая с мутной водой. Я так и обмер, встал на колени и молиться начал, хоть раньше сроду молитв не читал. И не поверите, голоса девичьи услышал, из-под земли откуда-то доносящиеся, плач тихий, прислушался, слова разобрал: «За что ты нас лишил могил своих? Что мы тебе плохого сделали?»
Вскочил с колен, побежал обратно в деревню и никогда больше на то место уже не ходил. Честно скажу, боюсь опять тот плач услышать. Но еще добавлю: не стало мне покоя с тех пор и удача, радость от меня отвернулась – за что ни возьмусь, а все не выходит, не получается. Вот так я сам себе жизнь и испортил, а все любопытство человеческое.
Недаром Бог первых людей из рая небесного выгнал, что больно любопытные были, а мы ничему не научились за столько лет, такими же и остались. А теперь кого винить? Только самого себя, больше некого…
