Трудное то дело: саму Владычицу Небесную земными красками изобразить, всему миру явить – в одночасье не дается, не делается. Но потихонечку-помаленечку работа спорится, дело движется. Выходит-получается Богородица с Младенцем Христом во чреве ее, а по краям стоят Николай Чудотворец, по правой руке, и Мария Египетская, по левой. До поры до времени никого Матвей до иконы не допускал, не показывал. А тем временем немощный Евфимий, Кока по прозванию, поправляться начал вдруг, привставать, держась за стеночки. Стоит на ногах некрепких, нетвердых, а слезы от счастья так по щекам и катятся, ручьями текут без удержу. И чем лучше-спорнее дело у Матвея Мартынова шло, тем быстрее поправлялся-выздоравливал Евфимий Кока. А как работа над образом закончилась, то уже своими ногами к дому мастера дошел-добрался, на колени перед иконою опустился, благодарственную молитву произнес. А потом понесли образ Знамения Богородицы Царицы Небесной в главный собор – Софийский – на освящение. И нес его Евфимий Кока собственноручно, без посторонней помощи. Видать, Господь ему силы дал за такое старание.
Чудеса исцеления
Чудеса видеть-понимать не всякому дано-подано. Иной и глазаст, и сметлив, да душой строптив, жизнь проживет, а чуда не дождет. А сирому-убогому хоть в жизни земной и не везет, зато Бог видеть чудо дает. Кто сильно ученый-мудреный да все знающий, так и останется Фомой неверующим, человеком пропащим, через лупу-стеклышки на мир глядящим. Так что опять все дело в человеке, в вере его: в чем усомнился, того и лишился. Русский народ свою веру крепко берег от знаек-умников, над ними шутки шутил, в глаза костерил, а человеку праведному, по Писанию живущему, правильно, и при жизни воздал, и по смерти добрым словом поминал.
Прозрение
Как икону Знамения Божией Матери в соборе Софийском освятили, по канону службу отслужили, то и взял-понес ее Евфимий Кока прямиком в село Абалакское. Люди добрые с ним отправились с песнопениями, с молитвами. Идут-поют, Бога славят, встречным о том рассказывают. Дошли до речки Шанталык, где выселок Ивановский, остановку сделали. Тут выходит к ним навстречу крестьянин по имени Василий и за руку осторожненько ведет дочь свою Анну, девушку слепенькую. Второй годок пошел, как лишилась она зрения от болезни неведомой, злой-страшной. Идет Анна, за отца ручками держится, незрячие очи к небу подняв, губами молитву шепчет, приложиться к иконе-образу Богородицы желает-просит. Первым Василий, отец ее, на колени упал, поцеловал икону в уголок-краешек, заговорил горячо-искренне:
– Богородица! Дева Пречистая! Заступница Небесная! Спаси дочь мою! Верни ей свет Божий! Как жить-быть ей такой слепой-незрячей?! Кто замуж возьмет бедную?! Исцели ее, Владычица, весь свой век Бога молить-славить стану за благодать Твою!
И Анна за отцом следом икону целует, слезами орошает, крестное знамение на себя кладет, во всех грехах кается. Да вдруг как закричит-вскрикнет радостно:
– Господи!!! Вижу свет!!! Слава тебе, Богородица!
Долго еще отец с дочерью на коленях стояли, землю слезами радости кропили, молитву творили, Бога славили. Через какой-то срок на том самом месте монастырь заложили Иоанно-Введенский – в память о чудесном исцелении, о девичьем прозрении.
Исправление непогоды
Почти тридцать лет минуло, как пребывала Чудотворная в Абалакской церкви. Туда к ней странники-паломники отовсюду и шли, свои горести и радости к ней несли.
Как вдруг в лето года 1665-го пришло на тоболяков и окрестных жителей испытание великое: разверзлись хляби небесные, и воды-дожди полились на землю сибирскую. День льет, не переставая, два не кончается, третий пошел, а там и со счета сбились. Сидят и горожане, и крестьяне по домам, на улицу носа не высовывают, друг к дружке в гости не хаживают. Стали поговаривать: мол, Великий потоп на землю пал, за всякие пригрешения-сомнения Господь кару послал.
Делать нечего, ждут-пождут, авось да сами дожди пройдут, прекратятся-закончатся. Ан нет, льет дождище, поливает, конца-края не знает. Хлеб на полях полег, травы погнили, видать, зимой наступит бескормица – голод страшный, для людей тягостный-гибельный. Пришел весь народ в печаль-уныние, а как быть-поступить, и не ведают.
Управлял на ту пору Сибирской епархией преосвященный Корнилий-митрополит, человек в духовных делах благостный. Много раз он сам с причтом всем в село Абалакское наезжал-наведывался, перед иконой Чудотворной в молитве ночи простаивал. Долго думал-решал архиепископ Корнилий, как быть-поступить, Господа умилостивить. Собрал все духовенство тобольское с крестами, с хоругвями и отправил их в Абалак за иконой Чудотворной Знамения Божией Матери.
Случилось то 7 июля года 1665-го. Прибыли священники в село, вошли в церковь, с великим почтением вынесли Чудотворную да в Тобольск крестным ходом с ней и отправились.
На другой день добрались до города, а там весь народ с преосвященным во главе в поле стоит, на коленях встречают Чудотворную. Вошли в ворота Воскресенские, понесли по улицам, в собор Софийский внесли-поставили, начали службу служить, избавления от дождя-мороси просить. Еще литургия не кончилась, как дождь-хмарь на убыль пошел, ветер налетел-подул, тучи ненастные начал рвать-драть, по небу гнать. Сперва краешек солнечный показался-выглянул, а там и весь свод очистился, озарилось-осветилось все кругом, засверкало радостно. Птицы-птахи запели-заголосили, звери из темных нор выбрались, и весь люд тобольский возрадовался.
И постановил митрополит Корнилий ежегодно в память об исправлении непогоды-мороси на день великомученика Прокопия, 8 июля, в Тобольск Чудотворную приносить и оставлять до дня пророка Божия Ильи, что 20 июля празднуется.
Так и повелось-сложилось, меж людей закрепилось с тех самых пор на долгие годы.
Исцеление владыки Корнилия
Да не все ладно-гладко с самого начала складывалось, как начали Чудотворную в город приносить, здесь чествовать, случалось и людское нерадение. Вызвали однажды преосвященного Корнилия в Москву стольную для дел церковных, пасторских. Почитай, все лето его в Тобольске не было, и крестный ход с Чудотворной без него прошел. Как вернулся он обратно, то сообщили ему люди верные, праведные, будто бы встречали без него Чудотворную церковнослужители и прихожане местные без всяческого почтения-благости да совершали при том бесчинства разные, непристойности. Рассердился-разгневался преосвященный на тоболяков по навету тому за их хулу-словоблудие, да и запретил совсем выносить Чудотворную из Абалака-села в город, крестным ходом ходить-шествовать.
Слово владыки – на земле закон. Да только небесный Владыка иначе распорядился-решил, повернул в иную сторону. Прошел короткий срок, как приключилась с тем митрополитом Корнилием ни с того ни с сего напасть страшная: начали ноги пухнуть-вздуваться, ни в сапоги, ни в пимы не входят, не помещаются. Сидит владыка в своих покоях и на люди показаться-выйти не может, а чтоб до храма дойти, и речи нет. И чем дальше, тем хуже. Слег владыка, расхворался, недвижим стал, начал к смерти готовиться. Пять месяцев его та болезнь-лихоманка мучила, не отпускала, покоя не давала.
