– Полагаю, мы закончили?
Он сделал шаг назад, поклонился и направился обратно в башню. Атаманы последовали за ним, отделившись от дружинников. Между ворожейниками и воями давно царило напряжение. Они соперничали во всем и всегда. И сейчас, покидая ристалище, Лютовид спиной ощущал ненависть воинов и гордость своих сотоварищей. Вдруг послышался резкий свист, как от пущенной стрелы. Кто-то закричал: «Смотрите!», и все дружно подняли головы вверх. По серому небу стремительно неслась черная тень. Во все стороны от нее отскакивали яркие брызги, словно самоцветные камни рассыпались по небу. Лютовид узнал Стригжу. Даже в небе птица выглядела намного крупнее, чем ночью. Устрашающе. Сердце быстрее забилось в предвкушении. Он ждал и надеялся, но запрещал себе думать, что дух сможет вернуться так быстро. Только бы получилось! Да поможет ему Созидатель. Стригжа описал круг над ристалищем и исчез за высокими башнями. Стараясь ничем не выдать волнения, Лютовид отвернулся.
– Неужто ведьмин шпион? – Торн, атаман, который за порядок на границах города отвечал, продолжал вглядываться в небо. – Узнать бы, куда он делся?
Лютовид смерил его насмешливым взглядом. Нужно тянуть время, чтобы Стригжа успел скрыться.
– Вряд ли ведьмы стали бы действовать так откровенно.
– Да, но… – Торн задумчиво смотрел на башни и покачивал головой.
– А если это их шпион, то я бы на твоем месте проверил границы города. – Лютовид поднял бровь и скривил губы в усмешке. – Ведь как-то же он преодолел твои заклинания, раз смог сюда проникнуть.
С лица Торна схлынули все краски.
– Как же я сразу не подумал?! Ты прав! – Он сорвался с места и побежал в сторону конюшен.
Рлет, второй атаман, который за порядком в городе следил, остался. Он был уже немолод и повидал многое на своем веку. Его проницательные карие глаза не мигая глядели прямо в душу. Лютовид знал – это тайная сила Рлета. Он мог вторгаться в самые скрытые уголки человеческих сердец, узнавать их секреты, страхи, пороки. Но с ним эта ворожба не пройдет. Он окружил себя вереницей мыслей и образов. Непроходимые чащобы, дремучие леса, прохудившаяся крыша пеплицкой колокольни, вопящая от боли Черупка, пританцовывающий от нетерпения Антипка, Венец Королевы. А после представил яркое слепящее пламя. Рлет вздрогнул и сделал шаг назад, едва устояв на ногах.
– Ты играешь с огнем, Лютовид. – Старый атаман поджал губы и покачал головой.
Лютовид же спокойно встретил суровый взгляд:
– Я и есть огонь.
Он развернулся и поспешил в свою башню, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на бег.
За дверью в покои были слышны звуки возни. Что-то тихо грохотало. Падали и разбивались какие-то предметы. Как вор, Лютовид быстро скользнул внутрь и заперся на ключ. В спальне творился еще больший хаос, чем он оставил. Стригжа влетел в настежь распахнутое с ночи окно и кружил под потолком. Иногда дух врезался в стену и начинал клювом долбить по белой штукатурке, скрывавшей каменную кладку. Острыми когтями он пытался за что-нибудь зацепиться, но не находил опоры. Лютовид подошел ближе, чтобы успокоить взбесившуюся птицу, но потрясенно замер. Клювом и когтями Стригжа выцарапывал неровные кривоватые руны. Белая пыль осыпалась на пол. Острый серебряный клюв и когти без устали трудились, и Лютовид уже мог прочитать два коротких, но таких важных слова. Черен Пяск. Место его рождения. Место, где погибла мать. Куда он так долго боялся возвращаться. Неужели Мельца там? Как она могла оказаться в столь далеком княжестве? От Пеплиц до Черен Пяска много верст пути, почти месяц в дороге. Неужто все это время она была там, где стоял его дом, где он мечтал провести с ней последние дни жизни?
Он не узнает об этом, пока сам все не проверит. Стригжа подлетел к нему и попытался клюнуть в щеку. Вблизи птица выглядела страшно, но вместе с тем жалко. Лютовид оглядел комнату в поисках какой-нибудь пищи для духа, но ничего не нашел. Стригжа снова предпринял попытку добраться до его раненой щеки. Кровь… Филину нужна кровь. Вытащив кинжал, Лютовид полоснул лезвием по тыльной стороне ладони и подождал, пока кровь стечет в лагвицу. Стригжа проворно кинулся к чаше и, благодарно ухнув, принялся за питье. Лютовид же почти бегом покинул башню. Ему нужно найти короля и любым способом получить разрешение вернуться в Черен Пяск.
* * *
Его величество северокряжский господарь Колод Суровый наблюдал за тем, как его старший сын и лучший атаман калечат друг друга. От их разгоряченных тел шел пар, и во все стороны летели брызги воды и крови. С этой жаркой и жестокой схватки не спускали глаз королевские гридни
24, напрочь позабыв о собственной тренировке. Колод и сам, как глупый мальчишка, с азартом и увлеченностью следил за боем. Даже отсюда, из высокой Подлунной башни, можно было увидеть напряжение, которое сгущалось между атаманом и воеводой. И напряжение это было не от боя, нет… Здесь крылось что-то еще. Ненависть? Злоба? Соперничество?
Атаман лениво, даже как-то нехотя дрался, его мысли явно витали где-то далеко. Сальбьерг же, распаленный сражением, бросался в атаки очертя голову и плохо понимал, чем грозят его опрометчивые действия. Он не видел бой наперед, радуясь мелким победам, и наивно полагал, что они помогут ему выиграть схватку. Атаман, напротив, оставаясь отрешенным и равнодушным, строго контролировал каждый свой выпад, каждый удар. И конечно же, одолел соперника. На мгновение Колод испуганно замер, глядя на то, как лезвие коснулось шеи старшего сына. Атаман покинул ристалище, а Сальбьерг так и остался стоять под дождем.
Даже на расстоянии король мог почувствовать его злость и негодование.
Колод вздохнул. Созидатель наградил его двумя сыновьями. Старший – статный красавец, воевода. Умелый воин, смелый и отчаянный. Вот только слишком уж горяч да на девок чужих постоянно заглядывается. А они, шельмы, и отказать ему не могут. И все бы хорошо, да нельзя на него королевство оставить. Незаконный он.
А младший… Колод сурово нахмурил брови, оправдывая свое прозвище. Болезный, хилый, угрюмый. Но ум у него – острый и проницательный. Хитер, сообразителен. А постоять за себя не может. Вот и сейчас, пока старший, Сальбьерг, бился с атаманом, младший, Велин, сидел на длинной скамье – книгу читал. Зоркий Колод мог разглядеть, как неодобрительно сдвинуты брови и поджаты губы младшего сына. Он бы им двоим Северный кряж оставил – все ж одна голова лучше двух, но единства между сыновьями нет. Не любят они друг друга, врагами с самого детства сделались. Вместе и часа провести не могут, по разным углам расходятся. Видать, именно поэтому Велин в замке безвылазно сидит, а Сальбьерг по всему кряжу мечется, будто ищет чего.
Вот и этим летом Сальбьерг сам вызвался отправиться в затерянный в дебрях хутор. И чувствовал же Колод, что доброго из этой поездки не выйдет, а все равно и сына своего отпустил, и атамана. Вся дружина, вернувшись, до сих пор молчит о том, что произошло в далеких Пеплицах. Но Колод и сам понял – все изменилось. Нет больше веселых отчаянных кметей. Сальбьерг сутками не покидает ристалище. Хотовит с Вигартом простыми стражниками заделались. Ягин сам стрелы мастерит. Будто один на войну с целой армией собирается. Гирдир, как привязанный, хвостом за атаманом везде следует. Сам же ворожейник превратился в одного из тех призраков, с которыми так часто общался. Колод задумался. Лютовид другим стал. Он и раньше не очень общительным был, а теперь и вовсе нелюдимым затворником сделался. О его жестокости шептались по углам замка, а в самом Каменне еще никогда не было так спокойно. Горожане боялись вызвать гнев мрачного атамана. Ежели разбирательство какое случалось, и становилось известно, что он сим делом заниматься будет, так виновные сами во всем сознавались. Никому не хотелось терпеть страшные пытки, а после смерти отправляться в услужение к ворожейнику.
