– Ты такой красивый. – Мельца коснулась ладонью чуточку шершавой щеки.
Лютовид прикрыл глаза и потерся об ее руку:
– Не убегай от меня никуда…
Мельца грустно улыбнулась. Неужто и вправду нужна ему?! Как побороть сомнения, переступить через страхи?
– Я и не убегала. – Пальцы жили своей жизнью: пробежали по плотному сукну кафтана, легко расстегнули серебряные клеванты, распахнули полы, вытащили черную рубашку из-за пояса брюк.
– Вечером жди меня в гости. – Стоило Мельце прикоснуться к горячей коже Лютовида, как его голос прервался, будто он испытывал боль. – Приду руки твоей у пани Углы просить.
Словно не слыша его, Мельца провела ладонью от живота к груди, где тоже чернел необычный узор, потом коснулась шеи и сжала пальцы.
– Ты одну меня бросил, а сам в Каменн сбежал… К девкам своим! Зачем тебе такая, как я?
Лютовид удивленно уставился на нее. В его стальных глазах заметались огненные всполохи. И Мельца гадала: то отражение свечей, или внутри него и впрямь пламя пылает?
– Я во Фьянилль ездил, узнать, кто с тобой сотворил все это…
Мельца тяжело сглотнула:
– И что же, узнал?
– Узнал. – Он сжал губы, из стороны в сторону заходили желваки.
Она горько улыбнулась:
– Даже если бы и узнал, никто бы тебе не поверил. Все меня виноватой считали.
Лютовид прожег Мельцу таким яростным взглядом, что ее сердце биться перестало.
– Аптекарь.
В ужасе она отступила на шаг назад. Значит, не обманывал ее ворожейник. Действительно все разузнал. Да что ей с того теперь? Слезы потекли по щекам. А с ними, казалось, и вся горечь выходила.
– Отец тебе, наверное, не поверил… До сих пор привечает его в доме…
Она все еще боялась произнести имя насильника вслух. Боялась, что вновь будет задыхаться от ощущения липкой паутины в горле. И даже то, что он где-то очень далеко, не уменьшало жуткий страх.
В глазах Лютовида снова полыхнуло пламя, или то было лишь его отражение. Но не это заставило сердце Мельцы биться с утроенной силой, а его слова:
– Я его убил.
Ногти впились в грудь ворожейника, губы пересохли, а в ушах странно зашумело.
– Он… он мертв?
– Да.
– Ты врешь! – Мельца отшатнулась от Лютовида, но его горячие сильные пальцы впились в ее запястье. И от этого движения по телу вдруг разлилось спокойствие. Страх будто сгорал в огне.
– Я тебе его дух могу вызвать. Сама убедишься.
Мельца едва смогла сдержать новый поток слез.
– Он больше никого не тронет?
– Никого.
Она все-таки всхлипнула, как маленькая обиженная девчонка.
– Гирдир сказал, я тебе не пара. Что тебе со мной скучно станет, что ублажить тебя не смогу…
Горячие ладони коснулись ее щек, обхватили. Лютовид прижал ее к своей пылающей, как костер, груди и крепко обнял. Настолько, что Мельце дышать трудно стало. Но это было самое дорогое ей объятие.
– Гирдир свое уже получил. А я без тебя жить не могу. Думал, свихнусь…
Мельца отстранилась и заглянула в серые глаза:
– И замуж меня возьмешь? Порченую?
– Не смей говорить о себе так. – Его взгляд стал суровым. – Мне, кроме тебя, никто не нужен. Я ради тебя все сделаю. Любой твой приказ исполню.
Все страхи неожиданно отступили, а переживания стали неважными. Людские сплетни ничего теперь не значили. Впервые за всю жизнь Мельца чувствовала свободу. И свобода эта пахла шалфеем и дорогой кожей.
– Любой приказ, говоришь?
Ее руки устремились к поясу брюк, где раньше всегда висел ремень с ножнами. Пальцы проворно распутали шнуровку брюк, в то время как Лютовид молча кивнул на ее вопрос.
– Тогда расскажи мне… – Мельца на мгновение смутилась, но собралась с силами и вымолвила: – Как ты любишь, чтобы тебя ласкали?
Боясь раздумать, она опустилась перед ворожейником на колени и приспустила темные брюки. Показалась возбужденная плоть. Его длинный член был покрыт набухшими венами, а на головке блестела светлая влага. Мельца страшилась того, о чем думала, и одновременно жаждала. Несмело она коснулась основания и прижалась губами к широкой головке. Стон Лютовида, более напоминающий рычание, заставил живот Мельцы сжаться в предвкушении.
Она слизнула густую влагу. Необычный вкус был словно дурманящим зельем.
– Как тебя ласкали другие?
– Никак… Только ты меня… Так ласкаешь…
Мельца задержала дыхание. Значит, никто к нему не прикасался таким образом? Ни одна из панн, которых расхваливал Гирдир, не ублажала атамана губами? Она пыталась вспомнить все, что рассказывали подруги сестры перед свадьбой, как ласкать мужчину, как сделать ему приятно. Но на ум ничего не шло. Ей просто хотелось довести его до такого же сумасшествия, в каком была она сама. Заставить пылать от ее огня. Мельца нежно сжала основание горячего ствола и вновь сомкнула губы на головке. Ласково прошлась языком по маленькой расщелине, легко надавила. Стоны Лютовида подсказали, что она делает все правильно, и Мельца расслабилась. Она старалась глубже захватить в рот его плоть, обводила языком каждую вену, наслаждаясь бархатистостью кожи, ее жаром. Неожиданно Лютовид подался бедрами вперед, и Мельца почувствовала, как горячая головка касается горла. Пальцы атамана запутались в ее волосах, заставляя сильнее насадиться на крупный член. Мельца с упоением облизывала твердую плоть, следуя зову инстинкта, то глубоко заглатывая, то почти выпуская изо рта. Ее ладони скользили вверх и вниз, иногда сжимая, а иногда лишь едва касаясь, размазывая влагу по всей длине. Его вкус пьянил. Пряный, терпкий, он заставлял кровь кипеть и разносил по венам сумасшедшее возбуждение. Не прерывая ласк, Мельца посмотрела Лютовиду в глаза. Он глядел на нее, и Мельца вдруг поняла, что его глаза изменились. Из серых они превратились в сине-зеленые, горящие невероятным светом. Будто озаряли вместо свечей все пространство пещеры. Колдовской взгляд Змеиного Господаря, который часто тревожил Мельцу в детстве. Тихим хриплым шепотом он признался:
– Я сейчас…
Сильные пальцы попытались отстранить Мельцу, но она все поняла и лишь быстрее задвигала ладонями на пульсирующем члене:
– Да…
Она втянула головку в рот, заглатывая так глубоко, как только могла. Всосала пылающую плоть в попытке заставить Лютовида забыть про контроль, про других, тех, кто был до нее. Она жаждала ощутить его вкус, узнать, запомнить, впитать в себя. Будто таким образом могла привязать его к себе. Но чем быстрее скользили ее пальцы, чем глубже она погружала его член в свой рот, тем четче ощущала: это он привязывает ее. Своим вкусом, своим потрясающим запахом, голосом, почти звериными стонами.
