Староста потер подбородок и задумчиво нахмурился.
– Самый простой способ: выполнить их требования. Только так мы княжество сбережем.
– Так давай твоего сына им и отдадим! Они ж мужчину красивого просили! – Все одобрительно загомонили, а староста побледнел.
Лютовид потер глаза. Вот и началось. Сейчас вцепятся друг другу в глотки. Но вступать в разговор он не спешил.
Браггарт, до смерти напуганный грозящей участью, выглянул из-за отцовского плеча:
– А пусть атаман нас защитит! Вот где он, когда помощь его требуется! Говорил же! Говорил вам: трус он.
Лютовид ухмыльнулся. Да, с такой поддержкой ему вовек не одолеть ведьм.
– Ты ж сам слыхал: атаман даже вмешиваться не должен. – Резчик Неккви сурово грохнул кулаком по столу.
Ему, как и Лютовиду, места не нашлось. Он расположился у стены. В распахнутом полушубке, с дико горящим взглядом, плотник и впрямь на медведя походил.
– А ежель трусишь благому делу послужить, то не боись. Я к ведьмам пойду. Мужик? Мужик. Они кого пригожего просили? Ну, чай не урод.
Люди одобрительно загомонили, а Лютовид невольно проникся уважением к плотнику.
– Ну вот и решили! – Староста, довольный, что сын останется с ним, спешил поскорее покончить с этим. – А вот с девами что будем делать? У нас незамужних наперечет… Тяжело это… но мы должны выбрать…
– А кто выбирать-то будет? У тебя, Ашоль, сын. А нам предлагаешь дочерей отдать?!
– Да! Если княжество сохранить хотим! Мы все понимаем, что иначе никак. Женщин мало… – Он на секунду задумался. – Я четырех насчитал. Они согласятся жизнь свою за остальных отдать. Мы бы все согласились. Но одной не хватает. Придется совсем юную выбрать.
В корчме повисла гнетущая тишина. Конечно. Никто не торопился отдавать свою дочь на растерзание ведьмам. И Лютовид их понимал. Чего он не понимал: готовности старосты так легко и быстро сдаться на милость ворожеек. В голове трепыхалась беспокойная мысль, но он никак не мог ее уловить. Что-то было не так, неправильно. Сам обряд… И вдруг он вспомнил. Для ритуала четыре панны нужны. Не пять. Так зачем же они потребовали еще одну?! И почему староста так торопится решить эту проблему, даже не попытавшись спасти своих людей.
– Тяжело это. Но вы должны решить. – Его лицо сделалось печальным и сочувствующим, но Лютовид видел лишь лицемерную маску.
Чей-то дрожащий голос нарушил размышления атамана:
– А ежель панны не согласятся? Ежель родители дочку не захотят отдать?
Староста вздохнул. И столько притворной горечи Лютовид расслышал в этом вздохе, что ясно стало: замышляет он что-то. Лютовид долго в Каменне служил, при самом короле, выносил приговоры, был палачом и судьей – он научился разбираться в человеческих лицах и мог понять, когда люди лгут ему. Лишь один раз он допустил ошибку, не поверив чутью и решив убедиться в собственных подозрениях. Аптекарь до сих пор являлся к нему в кошмарах и громко хохотал.
– Ежель не согласятся, силой придется забрать. Я слуг своих дам. Это дело важное. Наши панны должны понять, что от них жизнь всего княжества зависит. Ну что ж… Придется ведьмам отдать Ёфунд… – Староста сделал трагичную паузу. Еще бы – невестой сына жертвует. – Панну Ольшану.
На этом имени его глаза хищно блеснули, но Ашоль постарался скорее опустить взгляд.
Лютовид едва не зарычал. Он порежет мразь на куски без суда и следствия. Откинув с лица капюшон, он выступил из тени и громко обратился к старосте:
– Быстро же ты, пан староста, все решил! Лучше бы так же споро за мной послал…
Ашоль переменился в лице. Побледнел, ноздри вздулись, пот на лбу заблестел.
– Пан атаман? Они… Они пообещали…
Лютовид сжал рукоять пищали, едва сдерживаясь, чтобы не пустить хитрой сволочи пулю в лоб.
– Верить их обещаниям – последнее дело, староста. Они свое получат, а потом перебьют всех.
Веко у Ашоля нервно задергалось.
– Нужно им просто пятерых дев отдать, и все в живых останемся.
Лютовид старался не думать, кто эта лишняя панна и кому она на самом деле понадобилась. Он развернулся к застывшим в испуге людям:
– Сейчас вы все разойдетесь по своим домам, запрете окна и двери и не высунетесь, пока я не позволю.
Староста не желал униматься. Он выскочил вперед, размахивая руками во все стороны, будто пытался взлететь:
– Не слушайте его! Вам что же, помереть охота раньше срока? Отдадим ведьмам то, что требуют, и оставят нас в покое окаянные.
Лютовид схватил старосту за шиворот и приложил к стене. Удар вышел такой силы, что затылок Ашоля неприятно хрустнул. Зажав увертливой скотине горло, Лютовид едва ли не оторвал того от пола:
– Что они тебе пообещали? Говори!
Староста едва дышал. Его губы посинели, а на лбу вздулись вены.
– Люди добрые… Помогите… Видите же, что душегубец творит…
Лютовид сильнее сдавил ему горло. Еще немного, и пальцы прорвут рыхлую кожу.
– Говори…
Он приказал тайной силе метнуться в ладони и едва ли не с упоением вдохнул запах паленой кожи. Староста засучил ногами по полу и закряхтел:
– Жжется! Жжется!
Совсем тихо Лютовид повторил:
– Говори!
Староста наконец понял, что помощи ему ждать неоткуда. Его выпученные глаза, налившиеся кровью, начали потухать.
– Сказали, что оставят меня и сына в живых… Что дадут уйти…
– Что еще? – Лютовид сильнее сдавил старостино горло. – Почему пять девушек попросили? Говори, тварь…
– Одну мне обещали отдать… с собой забрать…
– Кого?! – Дурное предчувствие закралось в душу.
– Панну… Панну Ольшану… Люба она мне…
Лютовид зарычал и одним взмахом вытащил кинжал. Сильная ладонь сжала его плечо.
– Стой! – Это Неккви пытался перехватить его руку и удержать от удара. – Смерть Ашоля нам не поможет.
Лютовид отшвырнул едва живого старосту к другой стене и обернулся к плотнику. На него с ужасом смотрели десятки глаз. Он и позабыл, что здесь полно людей. Неккви бросал опасливые взгляды и неловко переминался с ноги на ногу:
– Ну вот… Предателя нашли – оно все ж полегче будет…
Сидящие рядом с упавшим старостой соскочили со своих мест и брезгливо отодвинулись в сторону. Гул возмущенных голосов заполнил корчму. Кто-то даже плюнул на бесчувственного Ашоля.
Лютовид сделал несколько глубоких вдохов. Наконец в голове немного прояснилось. Он попытался взять себя в руки. Но удержаться от того, чтобы сейчас же не побежать домой и проверить Мельцу, было невероятно сложно. Неккви снова нарушил тишину:
