– Прости, плотник!
Он забрал пищаль и бросился в лес. Сюда рассвет еще не добрался. Словно чаща не хотела раскрывать своих секретов. Тяжело дыша, Лютовид осторожно продвигался все дальше и дальше. Тело болело и ныло, ожоги зудели и саднили. Ноги с трудом слушались. Но разве не учили его справляться с болью?! Забывать про нее и идти вперед, покуда дыхание из груди вырывается. Они почти выстояли. С Рилкой кмети как-нибудь да справятся. А ему Брана найти нужно. И с Черупкой поквитаться. Тропинка совсем исчезла. Но появилось кое-что другое. Капли крови на листве и стволах. Бран… Примятые кусты, ободранные ветки… Она его тащила волоком, прямо по земле. Лютовид ускорил шаг, с трудом продираясь сквозь заросли. Впереди мелькнули седые космы и грязное платье. Лютовид удобнее перехватил пищаль, оценивая расстояние. Но своим звериным чутьем Черупка почувствовала его присутствие. Она остановилась и огляделась по сторонам.
– Ну же, выходи, молодец… Чего испугался? Не трону я тебя… – Она тихонько рассмеялась, почти став похожей на обычную женщину.
Лютовид прицелился – ведьма как раз замерла на месте и была идеальной мишенью.
– Выходи-выходи… Что ж ты так?.. Смущаешься красоты женской? – И снова смех. На этот раз жуткий и злой. – Придется мне, наверное, глотку товарищу твоему резать. У меня и ножичек подходящий есть…
Лютовид прищурился и выглянул из своего укрытия, разглядев наконец Черупку, занесшую нож над безвольно лежащим у ее ног Браном. Нож Хельна. Быть убитым оружием друга – тварь знала, что делала. Спрятав пищаль и вложив саблю в ножны, Лютовид вышел к Черупке. Она стояла у высокой осины. Справа раскинулись темные заросли. Слева – овраг. Землю укрывал ковер из золотых и алых листьев. Здесь все еще властвовала Туманница. Черупка по-мужски присела на корточки и, держа голову Брана за волосы, прижимала к его горлу нож. Лютовид медленно шел к ним. От него не скрылось, как начало меняться лицо Черупки – похоже, в битве у избушки она его не признала. Что ж, тем лучше… Но ведьма быстро совладала с собой. Небрежно бросив Брана, она встала:
– Ну, здравствуй, атаман. Вот и свиделись. Я ж обещала, что рыдать будешь о пощаде. – Она оскалилась и резко дернула головой. – Мое проклятье тебя еще не прикончило?
На этот раз усмехнулся уже Лютовид:
– Ты в них не большая мастерица.
И без того бледное лицо Черупки побелело еще больше.
– Ты бы знал, сколько таких передо мной храбрилось… Когда ты еще не родился, я с Чертом уже в крови человеческой купалась.
Лютовид промолчал. Он постарался стереть с лица любые эмоции, отбросить мысли. Есть только предстоящий бой, который он обязан выиграть, пусть даже ценой собственной жизни. Ни он, ни Черупка не спешили нападать. Стоя друг против друга, они оценивали силы неприятеля – как далеко способен зайти каждый из них, лишь бы ворог не выжил. У ног ворожейки раздался тихий стон – Бран безуспешно пытался приподняться. Черупка уперлась ногой в его спину, прижимая к земле, и погрозила Лютовиду пальцем:
– Я все еще могу провести обряд… Какая разница, чье тело получит Господин, твое или его…
Едва живой Бран слабо дернулся под ногой Черупки.
– Черт возродится в теле атамана – вот шутка будет… – Она тихо хихикнула. – Господин обрадуется такому подношению. А то этот, – она пнула носком Брана, – совсем дохлый.
Лютовид понимал, что Черупка выжидает. Их битва – лишь дело времени. Кто не выдержит и нападет первым? Но промедление было опасно для жизни Брана. Краем глаза Лютовид взглянул на овраг. Глубокий, длинный, с торчащими из склонов корнями. И шанс, и ловушка.
Неожиданно взгляд Черупки странно изменился. Остекленел. Читает заклинание! Лютовид бросился к ней, на ходу вытаскивая саблю. Но листья, устилавшие ковром сырую землю, начали взвиваться в воздух и загораться ярким оранжево-желтым огнем. Он едва успел остановиться. Непроходимой стеной горящая листва и хвоя встали между ним и ведьмой. Вновь и вновь они отрывались от земли и поднимались в воздух, полыхая и треща, как сухие поленья. Вздумала остановить его огнем? Лютовид набрал в грудь воздуха и закрыл глаза, призывая тайную силу. По телу пробежала слабая дрожь, в руках и груди кольнуло. Этого мало… Очень мало… Ему нужно пылать! Сгорать, как это было днем – в объятиях Мельцы. На мысль о ней тайная сила отозвалась громким звоном в голове. Словно лопнула струна лютни – пронзительно и больно. Он вспомнил печальный взгляд своей панны, ужас на ее лице и недавнюю улыбку. Вспомнил, с каким отчаяньем она бросалась на вдову из Пеплиц и как прислуживала в Дауфурнотт, падая от усталости. Вспомнил, как стояла под дождем у старой кашеварни и как пыталась сбежать с берега, когда вновь его увидала. Вспомнил, с какой горечью она спрашивала о его невесте и как сияла ее кожа от капель воды. Вспомнил ласки, которые ему дарила, которые сводили с ума. Тело объял колдовской огонь. Лютовид распахнул глаза. Он весь горел – от макушки до пят. Никогда такого прежде не было. Ни разу ему не удавалось вызвать подобный пожар во всем теле. Выхватив пищаль и сжав саблю, Лютовид шагнул сквозь стену пылающих листьев. Лишь теплое дуновение, будто чье-то дыхание, коснулось щек. Он пересек завесу, оказавшись по ту сторону. На земле все так же лежал Баран. Черупки и след простыл. Спасти кметя или искать ведьму? Лютовид попытался усмирить полымя и опустился на колени рядом с Браном, отложил саблю, осторожно перевернул воя на спину. И слишком поздно заметил ловушку… В овраге, покрытый землей и листвой, лежал еще один Бран. Тот, что остался на поляне, вдруг распахнул глаза и бросился на Лютовида, опрокидывая на землю. С лица кметя начала осыпаться пыль, обнажая бледное женское лицо. Пищаль отлетела в сторону. Он попытался скинуть с себя Черупку, но ее когти впились в плечи, прорывая плоть до кости. По силе она была равна нескольким мужчинам, придавливая его словно могильный камень. В ее руках блеснула сабля. Лютовид вновь попытался призвать тайную силу, но живот пронзила острая боль – ведьма пригвоздила его к земле его же оружием.
– Я тебя от кишок до горла вскрою! – Ее голос превратился в звериный рык.
Лютовид с трудом уже соображал, чувствуя, как боль разливается по всему телу. Ну же, пламя! Ему ведь и надобно совсем немного. Вместо заклинаний и молитв он едва слышно шепнул: «Мельца». И огонь его услыхал. Черупка зарычала и, оставив саблю, впилась когтями в его грудь. Ее кожа покрывалась волдырями, но она разрезала его плоть. Сходя с ума от боли, Лютовид шарил руками по земле. Конечности его почти не слушались. Но неожиданно пальцы сомкнулись на холодной рукояти. Пищаль!
– Я вырву твое сердце и сожру его! – Руки Черупки и впрямь, кажется, распороли ему грудную клетку.
Кровь хлынула в горло, укорачивая и без того малый срок жизни. Едва держа пищаль, Лютовид собрал последние силы и прохрипел:
– У меня нет сердца.
Черупка удивленно замерла, а Лютовид вскинул руку и приставил ствол к ее лбу. Что есть мочи надавил на курок. Выстрел отозвался болью в руке и ушах. Брызги крови и осколки костей разлетелись во все стороны. Зрение затуманилось, и Лютовид выронил пищаль. Он снова попытался открыть глаза, чтобы убедиться, что все конечно… От лица Черупки остался лишь удивленно открытый рот. Ведьма начала заваливаться на бок и с глухим стуком упала на землю. Кровь наполнила рот, мешая сделать вдох, стремясь наружу. И снова вернулась дикая боль. Сил не осталось… Ничего. Скоро он вновь увидит Мельцу. Услышит ее голос. Но не вдохнет запах. Не ощутит нежность кожи… Прости, пеплицкая панна, что опять ухожу. Старался, как мог…
