— Сегодня мы не станем слишком торопиться, — проурчал он, опускаясь на корточки и развязывая мои ботинки. — У нас ведь теперь времени сколько угодно, да, куколка?
— Это вопрос, требующий ответа? — попыталась я уцепиться за свою язвительность, силясь сохранять адекватность, когда он, поставив меня посреди комнаты, стал обходить, будто примеряясь, откуда начать жрать.
— Снимай все! — приказал он, проигнорировав мой укол. — Если это сделаю я, то это тряпье ты больше носить не сможешь. Хотя в любом случае это так.
Я сделала несколько вдохов, подавляя рвущееся наружу желание послать его, заорав в лицо, и начала расстегивать рубашку, пока он так и продолжил наворачивать неторопливые круги, не отрывая от меня глаз и дико этим нервируя… и, провались он, возбуждая. Закончив, выпрямилась и вздернула подбородок, подавляя стыд вызовом.
Захар встал передо мной и уставился на грудь, наблюдая за тем, как съеживаются мои соски. Его глаза сузились до щелей, ноздри дергались, а верхняя губа подрагивала, то и дело обнажая зубы.
— Теперь меня! — намного более хрипло велел он. — Раздень меня сама, Аяна.
Глава 19
И без того огромные глаза моей мультяхи распахнулись еще шире, когда до нее дошла суть приказа, и пару секунд мне казалось, что она начнет упрямиться или дерзить, и тогда не избежать нам снова спонтанного первого раза. Если дотронусь до нее хоть пальцем сейчас, до этой смуглой бархатистости кожи, что усыпана крошечными мурашками то ли от прохлады, то ли от уже разгоняющегося возбуждения, то остановлюсь, только когда кончу, хрипя и содрогаясь, будто помирал, рухнув с высоты на камни, а не достигал финала.
Но сегодня я был намерен показать Аяне новые стороны ее чувственности, дать ощутить, что брать она хочет ничуть не меньше, чем бездумно отдаваться, впадая едва ли не в беспамятство от собственных потребностей и моего искусного воздействия. Хотя, надо быть честным, меня и самого с ней накрывало так, что осмысленно я делал что-то только в первый момент, а потом разум и расчетливость оказывались погребены под лавиной дичайшей похоти, и все происходило на уровне чистых инстинктов, как дыхание или глотание. Даря удовольствие моей кукле, я упивался этим не меньше, чем она. Полная взаимная отдача.
Уже собирался подхлестнуть Аяну, что еще переминалась с ноги на ногу и то и дело поднимала и опускала свои тонкие руки, будто борясь с импульсом прикрыть хоть что-то от меня, но вот она порывисто шагнула вперед и взялась за пуговицы моего пиджака. Из-за нервозности движения выходили дергаными, так что она едва не выдирала их, а не просто расстегивала.
— Нежнее, де-во-чка! — коварно желая еще быстрее выбить почву из-под ног ее контроля, я чуть наклонился и провел носом у виска, глубоко вдыхая и постигая все оттенки запаха. Эти новые нотки в нем… или, может быть, прежние, которые я просто не замечал, не улавливал из-за мгновенного бешеного возбуждения… Неважно, но они просто крышесносные. В прямом смысле. От них в голове странно пустело и будто начинало волшебным образом отрывать от земли, как если бы в моем черепе вместо мозга появлялся шар, наполненный сверхлегким газом, способным меня поднять и унести к чертям, куда-то в совсем иное место или даже пространство.
Наверняка мстя за все, Аяна, обойдя меня, грубо сдернула пиджак и швырнула его, не глядя, в сторону. Какое пренебрежение к очень недешевому творению от известного модного дома. Сопя раздраженно все громче, встала передо мной, взявшись за рубашку с торопливостью человека, желающего поскорее отвязаться от тягостной обязаловки. Нет, мультяха моя, так не пойдет! Схватив ее за запястье, я провел языком по внутренней стороне ладони, отчего Аяна вся вытянулась, переставая дышать на несколько секунд, и тут же прикусил кончики указательного и среднего пальцев.
— Ой! — вздрогнула она, и зрачки ее расширились.
— Медленно, Аяна, — приказал, возвращая ее руку на свою грудь, — очень медленно.
Похитительница моего здравомыслия зыркнула злобно, но аромат возбуждения уже плеснулся щедро в окружающий нас воздух. Упрямо глядя мне в глаза, выдерживая демонстративно паузу в полминуты, расстегнула три верхних пуговицы, но тут мазнула взглядом вниз, и я уловил, как ее кисти задрожали, а дыхание углубилось. Когда она добралась до ремня на брюках, остановилась в нерешительности, часто сглатывая, и над ее верхней губой сверкнули первые капельки пота. Впрочем, у самого-то уже вся спина взмокла. А скрыть то, как подпрыгивал мой член в нетерпеливом предвкушении освобождения и жарких объятий, не за что бы не удалось. Да я и не собирался.
— Проблемы? — прохрипел, завороженно наблюдая за подрагиванием тонких пальцев над пряжкой, и заработал разъяренный и одновременно окрашенный растерянностью взгляд.
Схватившись за ремень, Аяна рьяно стала его расстегивать, но коснулась тыльной стороной ладони моего живота и снова обмерла, судорожно вдохнув, как током ударенная.
— Ты ведь нарочно это… — прошептала она и, словно крадучись, снова провела по моей коже. Теперь явно целенаправленно.
От одного мизерного движения мое и так молотящее сердце загрохотало оглушительно, и пришлось на мгновение зажмуриться и сжать кулаки, борясь с удушливым захватом похоти, а мышцы сократились, обозначив природный рельеф, которым есть повод возгордиться. Непроизвольный выпендреж моего организма в попытке привлечь еще больше внимания. Терпение, еще немного терпения, что, я уже вижу, будет вознаграждено.
— Нарочно что? Заставляю тебя понять, что секс со мной тебе необходим и притворяться, что ты делаешь кому-то одолжение и вся из себя тут жертва, не имеет смысла?
— Ну и зачем тебе это? И почему все именно со мной? — Аяна подняла глаза, и в них отразилась какая-то робкая надежда.
А вот этого не нужно, кукляха, не придумывай себе ничего о том, чего нет и никогда между нами не будет. Твоя эксклюзивность для меня носит весьма ограниченную форму и ни за что не станет какими-либо правами претендовать на большее.
— А почему не с тобой? — небрежно пожал я плечами, и рубашка с них соскользнула. — Считай, что так звезды встали. Я тебя хочу, ты — меня, в моей власти — приказывать, в твоих интересах — подчиняться. Гармония здесь и сейчас.
Гребаный хаос это, а не гармония, но кто же тебе признается, что твои проклятые губки, грудки, острые плечики, пухленькие соски да тонкие запястья с щиколотками разум мне разворотили не хуже заряда взрывчатки. И, сука, эффект нисколько не ослабевает пока от повторения. Вот только вчера долбил тебя, как с катушек слетевший, и разве полегчало? Черта с два, терпение и контроль — несуществующие в принципе вещи, когда ты, несуразная порноанимэшка, в зоне доступа. Насыщение с последующим безразличием — несбыточная мечта. Знать бы, как надолго.
Аяна мотнула головой, словно я отвесил ей оплеуху, но тут же взяла себя в руки и, сжав так вожделеемые мною губы до белой полоски, стремительно опустилась на корточки. Потянула рывком, избавляя от брюк. Глянув снизу вверх со злым вызовом, спустила до колен и мои боксеры. Выскочивший из плена ткани член едва не ударил ее по лицу, стал раскачиваться, то указывая раздувшейся как никогда головкой на рот моей мультяхи, роняя умоляющие, тягучие, прозрачные слезы, то прижимался обратно сиротливо к моему животу, не получив того, что выпрашивал. Девушка замерла, наблюдая за танцем этого секс-попрошайки, а я затаил дыхание. Ведь теперь настала моя очередь пялиться на нее с дурацкой надеждой. Ну давай же, девочка, подайся чуть вперед, попробуй меня на вкус, лизни, обхвати, робко потрогай языком уздечку. Сама, сделай это, потому что хочешь сама, и я, ей-богу, на месте сдохну от кайфа.
