А через пару мгновений мы влились в ряды танцующих, и я оказалась крепко прижата к Мэлу — в такой толчее сохранять расстояние, отвешивая церемонные поклоны, как во дворцах и особняках аристократии, было физически невозможно. И мне оставалось только взволнованно дышать, уткнувшись взглядом в пуговицы на рубашке Мэла, да тихо млеть от близости синеглазого предмета моих тяжких дум. Его рука на талии даже через плотную бархатную ткань платья казалась горячей, и я окончательно потерялась в вихре эмоций, щедро сдобренных и весёлыми ритмами, и выпитым вкусным вином, и общей атмосферой праздника, царившей в «Погребке». Сама не заметила, как напряжение потихоньку отпустило, я расслабилась, отдавшись танцу, и даже в какой-то момент тихо рассмеялась, чувствуя непривычную лёгкость в теле. И настолько осмелела, что подняла голову и встретилась взглядом с Мэлом. А светившаяся в синей глубине странная нежность озадачила и снова вызвала прилив замешательства, и вместе с тем чуйка уверенно просигнализировала: так просто с танцев меня не отпустят, вот как пить дать. Внутри бешеным драконом взревела сирена предупреждения, я замерла посреди толпы, лихорадочно размышляя, как бы так половчее выбраться и удрать подобру-поздорову, но не успела, естественно. Мэл просчитал меня на раз.
Синие глаза прищурились, он лишь крепче обнял меня за талию, лишая последней призрачной надежды избежать серьёзного разговора.
— Пойдём-ка, — решительно бросил он и потянул из толпы веселящихся посетителей.
И не к нашему столику, за которым отдыхала Олинна, о чём-то шушукаясь с Хвелей с мечтательной улыбкой, а в противоположную сторону, в дальний угол, где царил полумрак, и на нас не обратят никакого внимания. Ой, мамочки… Волнение подскочило, пульс зашкаливал, и в голове не осталось ни единой связной мысли. Зрела уверенность: сейчас меня будут… целовать. И почему-то от картинок, замелькавших перед глазами, пересохло горло и в теле поселилась предательская слабость. А ещё, я в панике подумала, что — не умею! Я ж ни разу ни с кем всерьёз не целовалась в губы! Едва мы оказались здесь, как меня тут же прижали спиной к стене, и ладони Мэла оказались по обе стороны от меня, лишая возможности сбежать, а внимательные и серьёзные глаза смотрели, казалось, прямо в душу. Я не выдержала, отвернулась, прикусив губу и разволновавшись ещё больше.
— И долго ты бегать от меня будешь? — последовал вопрос с лёгкими нотками весёлого раздражения.
— А… я бегаю? — едва слышно отозвалась, не найдя лучшего ответа.
Мда, соображалка явно ушла на длительные каникулы, оставив голову звонкой и пустой.
— Бегаешь, — уверенно заявил Мэл, после чего его пальцы ухватили за подбородок, вновь заставив смотреть в лицо. — Боишься меня, что ли?
— Нет! — храбро пискнула я, даже дыша через раз.
Не боюсь, но опасаюсь, а это разные вещи. Ну потому что, по моему мнению, что мог найти такой парень, как Мэл, в совершенно обычной и простой ведьмочке, как я? Смешно, правда. Вдруг он поспорил со своими приятелями, что сумеет заполучить меня, а я поведусь, как дурочка… Слышала такие истории от других девчонок. Но внутренний голос ехидно отозвался, что Мэл на негодяя ну никак не тянет, и вряд ли мои подозрения имеют под собой почву. Наши лица находились так близко, и горячее дыхание Мэла щекотало губы, рождая не совсем приличные мысли и желания. Ой, чую, скоро они осуществятся, и никто не будет вежливо спрашивать, хочу или не хочу!
— Тогда прекращай шарахаться от меня, — твёрдо произнёс Мэл и уголок его рта приподнялся в лёгкой улыбке. — Ты мне нравишься, Мэтти, и скрывать это не собираюсь, поняла? — совершенно неожиданно для меня его большой палец ласково погладил мою нижнюю губу, заставив сердце затрепетать, как нервная бабочка. — И я хочу встречаться с тобой, ходить на свидания, прогулки, дарить тебе цветы и всё прочее, — пока я, как заворожённая, слушала его, не в силах поверить, что в самом деле он это говорит, Мэл продолжил, понизив голос и наклонившись к самому моему лицу. — И целоваться тоже, ведьмочка вредная.
Я успела только протестующе пискнуть и выставить ладони в бесполезной попытке воспрепятствовать действиям наглого мага. Он без труда преодолел моё сопротивление, нахально прижал к себе одной рукой, обняв за талию, и прижался к моим губам. Ой… Я растерянно замерла, не зная, что делать, потому что это был мой первый в жизни настоящий поцелуй. Ласковый, но вместе с тем настойчивый, губы Мэла были твёрдые и горячие, и… я сдалась, да, шалея от всего происходящего и послушно приоткрыв рот. Собственная смелость вызвала целый шквал эмоций, коленки ослабли, голова закружилась, и казалось, время замерло.
А Мэл не торопился отпускать, я смутно ощутила, что его ладонь переместилась на мой затылок, мягко удерживая голову, и пришлось вцепиться в плечи Мэла, дабы позорно не сползти по стене вниз. Когда мне наконец дали возможность дышать, я, страшно смутившись, не нашла ничего лучше, чем уткнуться ему в грудь, запалено дыша и пытаясь вернуть сердце на положенное ему место, а коленки — не дрожать. Мэл отстранился не сразу, и я ощутила, как его ладонь медленно погладила меня по голове, да и вторая рука всё так же обнимала за талию.
— А теперь можно и вернуться к остальным, — с тихим, довольным смешком произнёс он и добавил к моему возмущению и замешательству. — Хм, похоже, тебе не только по Стихийной магии уроки требуются, ведьмочка моя, да?
Что ответить на это заявление, я не нашлась, желая провалиться сквозь землю от могучего приступа смущения. Ну вот что прикажете ответить этому нахалу, а? Правильно, лучше молчать, Мэт, а то опять глупость ляпнешь и совсем упадёшь в его глазах. Раз Мэл считает, что я ему нравлюсь… И отступаться, судя по всему, не намерен…
— Пойдём к остальным, — заявил он, прервав мой сумбурный мыслительный процесс. — А то ведь искать пойдут. Ну или не пойдут, — задумчиво добавил он, словно желая добить меня своими намёками. — Решат, что я утащил тебя пораньше с праздника с самыми что ни на есть непристойными намерениями, — Мэл весело ухмыльнулся и подмигнул.
Я возмущённо воззрилась на него, чувствуя, что об моё лицо можно разжечь целый костёр, и попыталась мстительно двинуть несносного боевика в бок, но он с тихим смехом прижал меня к себе, нимало не стесняясь весёлых взглядов остальных — мы уже подошли к нашему столику.
— Вот за это ты мне и нравишься, — шепнул он на ухо, на раз сбив весь мой воинственный настрой.
— З-за что? — чуть запнувшись, растерянно переспросила я, покосившись на Мэла.
— Что не вешаешься на меня и не смотришь с обожанием, как на божество, — с убийственной откровенностью ответил он, на миг став серьёзным.
На это я не нашлась, что сказать, только ещё больше смутилась такой откровенности, если это было возможно. А за столиком Мэл демонстративно не дал мне устроиться на своём стуле, усадив к себе на колени. Я же… Ну, поняла, что трепыхаться дальше и разыгрывать возмущение уже бесполезно, поэтому сидела смирно и застенчиво улыбалась, время от времени маленькими глотками попивая вино. Умильные взгляды Олинны уже не раздражали так, как в начале вечера, или, может, это вино так действовало. Время пробежало незаметно, и я не сразу заметила, что почти все разошлись, увлечённая разговором с Мэлом, а когда заметила спины Олинны и Хвели и полупустую таверну, сказать ничего не успела. Подружки скрылись в портале, и почти сразу послышался странный звон, и арка, до этого радовавшая тёмно-серым клубившимся туманом прохода, вдруг почернела.
