Немножко подумав, тоже обняла, внутри всё замирало от собственной смелости, но вот так стоять, прижиматься к нему и щекой слушать, как ровно бьётся сердце Мэла, было очень хорошо! Я так скучала по нему, только сейчас поняла, насколько сильно.
— Эннио и Кир сказали, ты тут не грустила без меня? — снова весело спросил он, его ладонь легко провела по моим волосам.
— Они заявили, ты не стоишь моей хандры, и всё лето таскали по прогулкам и в «Погребок», — немного смущённо улыбнулась я и всё-таки подняла голову, посмотрев на Мэла.
— Тогда рассказывай, как ты тут без меня развлекалась, — решительно заявил он, но при этом улыбался, и потянул к кровати.
Признаться, на несколько мгновений мои мысли приняли совсем неприличный поворот, но мебели в комнате особо и не было, поэтому единственное место, где можно разместиться с комфортом — это в самом деле кровать. Поэтому я дала пинка расшалившемуся воображению, послушно позволила Мэлу усадить меня рядом и забралась с ногами, прижавшись к нему. Мы проговорили долго, делясь впечатлениями о лете, Мэл рассказывал о своей семье, соседях, я — о наших вылазках в «Погребок» и прогулках… Время пролетело незаметно, и даже наступившая темнота не мешала нам общаться. А ещё, было так здорово сидеть рядом с Мэлом, ощущать его руку на плечах, слушать голос, и конечно, целоваться… У меня в груди летала целая стая неугомонных бабочек, с губ не сходила глупая улыбка, и я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, отчаянно оттягивая момент, когда Мэлу надо будет уходить.
Когда я в третий раз душераздирающе зевнула, прикрываясь ладошкой, мой гость решительно выпрямился, аккуратно отстранил меня и заявил:
— Так, ладно, хватит на сегодня разговоров, ещё наговоримся. Тебе давно спать пора, — Мэл легонько коснулся моих губ и встал. — Спокойной ночи, ведьмочка моя, — ласково улыбнулся он и пригладил мои волосы.
— Ага… — сонно отозвалась я, наблюдая, как он подошёл к двери, взялся за ручку…
И замер, несколько раз сильно дёрнув её без всякого результата. До меня донеслось бормотание — подозреваю, Мэл выругался, — потом он ещё раз попытался открыть дверь, а у меня сердце вдруг забилось сильнее, и в голове зашевелились смутные подозрения. От них в груди образовалась гулкая пустота, а возрастающее волнение мешалось с возмущением, немножко беспокойством и смущением. Вот готова спорить на любимый справочник по зельям, наверняка работа кого-то из компании! Они ведь знали, что Мэл сегодня приехал и обязательно ко мне пойдёт! Даже не предупредили, что он вернулся, кстати, друзья ещё, называется. И что они учудили на сей раз?
— Что случилось? — я выпрямилась, голос от переживаний слегка осип.
— Хм, — Мэл кашлянул, и мне показалось, смутился. Потом повернулся, и я даже в темноте разглядела, какое задумчивое у него лицо. — Видишь ли, кто-то из моих дорогих друзей, — последние два слова он произнёс с изрядной долей иронии, — решил заняться моей личной жизнью. Дверь закрыта с той стороны односторонним запирающим заклятьем, которое может снять только сотворивший его.
В комнате воцарилась тишина, пока я пыталась осознать масштабы подставы, устроенной кем-то слишком умным. Узнаю, что Хвелька надоумила с её нездоровым желанием довести любое знакомство до постели, точно напою слабительным! Сердце заметалось в груди испуганной птичкой, в животе сладко замерло, и я стиснула подушку, уставившись на Мэла.
— Подозреваю, дверь откроется только утром, — добавил он, со странной смесью досады и веселья в голосе. — Что будем делать?
Предлагать ему вылезти из окна я не стала. Всё-таки, второй этаж, да и мало ли, кто тут по ночам шляется, если увидят зрелище лучшего студента Академии, вылезающего из окна этажа, где жили ведьмочки, такие роскошные слухи пойдут гулять, что мне вообще не выйти из комнаты будет.
— У меня только одна кровать, — пискнула я, отчаянно краснея и уткнувшись лицом в подушку.
И она не такая уж широкая. В голову полезли совсем неприличные мысли, от которых стало жарко, а голова закружилась от неясного предчувствия. Признаться, у меня не было опыта не только в поцелуях, как прозорливо заметил Мэл ещё в начале лета, но и… в остальном. А подумать, хочу ли заходить так далеко, я ещё не успела. Мне и целоваться с ним было ещё зачастую странно очень! В том смысле, что с трудом верилось. А тут — вот так вот, когда мы встречаемся всего ничего. Ну, друзья, ну, удружили! Кто им вообще позволил за нас решать?! Однако где-то совсем в глубине души я, наверное, всё же обрадовалась. Чему, пока для себя не определила.
— Вижу, — со смешком ответил Мэл, потом вздохнул, и я услышала, как он подошёл ко мне. — Я могу и на полу…
— С ума сошёл?! — искренне возмутилась я, выпрямившись и уставившись на него. — Он твёрдый, на нём холодно, и запасного одеяла и подушки у меня тоже нет!
Встретилась с его глазами и замолчала, заворожённая странным выражением в их глубине. Мэл придвинулся ближе и медленно провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, не торопясь отвечать, а я… Я вдруг поняла одну важную для себя вещь. Не знаю, есть ли будущее у наших отношений, что вообще нас ждёт дальше. Не знаю, насколько серьёзно он относится ко мне, ведь мы так мало знакомы. Но пусть лучше моим первым мужчиной станет именно Мэл, и я буду потом вспоминать его и то, что у меня всё случилось по любви. Хотя бы моей к нему, потому что дальше обманывать себя бесполезно. Но ему я об этом не скажу ни при каких обстоятельствах!
— Мэтти, — тихо произнёс Мэл, однако договорить ему я не дала.
Быстро, пока не растеряла храбрости, подалась вперёд и прижалась к его губам, первой поцеловав и постаравшись вложить в поцелуй всё то, что не могла пока выразить словами. Мои руки скользнули по широким плечам, привлекая его ближе, а через мгновение уже я оказалась в крепких объятиях, и поцелуй стал глубже, нетерпеливее. В нём появились какие-то новые нотки, которых я пока не понимала, но от них тело плавилось, вспыхивало жаром, и хотелось прижаться ещё сильнее, раствориться в необычных ощущениях. Пальцы Мэла зарылись в мои волосы, тихонько поглаживая, и я едва не мурлыкала, потерявшись во времени и пространстве, восторг щекотал пузырьками в крови, заставляя сердце биться чаще и с перебоями.
Когда Мэл наконец отстранился, мои губы горели, а дыхание стало неровным. Наши взгляды снова встретились, и в тишине комнаты прозвучал его хриплый шёпот:
— Мэтти, милая…
И снова я не дала ему договорить. Прижала ладонь к его губам, храбро не отводя взгляда, и улыбнулась, затолкав сомнения поглубже. Я знаю, что делаю, и не пожалею.
— Ничего не говори, ладно? — так же шёпотом ответила я, погладив его подбородок. — Просто… — я запнулась, чувствуя, как горят от смущения щёки. О, боги, никогда не думала, что буду предлагать парню… такое… — Просто не останавливайся, — едва слышно закончила, всё-таки опустив глаза — уже пылали даже уши и шея.
Я услышала прерывистый вздох, а в следующий момент меня снова поцеловали, да с такой страстью, что последние остатки неуверенности сгорели в пожаре, полыхнувшем изнутри. Как моё платье оказалось расстёгнутым, а потом и вовсе на полу, не помню — под настойчивыми и вместе с тем нежными, неторопливыми ласками Мэла я забывала себя, не чувствовала собственного тела, растаявшего в урагане эмоций. Горячие губы и пальцы, мои судорожные вздохи, перешедшие в томные стоны, лихорадочные, бессвязные признания, которые не вспомню и под страхом смерти, его тихий шёпот — всё слилось в чудесную, волшебную сказку, вдруг случившуюся со мной здесь и сейчас. На друзей, подстроивших нам это свидание, уже не злилась… Мне было очень, очень хорошо, если не сказать больше, и больно было совсем чуть-чуть и ненадолго.
