Она шагнула, потом в какой-то нерешительности остановилась.
– Моя мама перед сном меня всегда… целовала.
И она вздохнула так трогательно, что Роман не выдержал, обнял ее и… поцеловал. Они долго так стояли, и если бы ни чьи-то шаги в коридоре…
– Ну я пошла…
Чмокнув его в щеку, она выпорхнула из его спальни. Когда за ней закрылась дверь, он лег на спину, закинул руку за голову и стал глядеть в потолок, не находя себе ответа: что же произошло и как ему поступать дальше. Он не заметил, будто кто-то замечает, как заснул.
Проснулся, когда солнышко весело заглядывало ему в окно. Роману показалось, что Бланка, зная о его ночной думе, немного посмеивается над ним. Он даже покраснел. Но стоило в проходе послышаться чьим-то шагам, как он весь обратился в слух. «Нет, не она», – разочарованно подумал он. На солнце он больше не смотрел, а лежал и слушал, когда… В ожидании Роман даже задремал. Разбудил его ее радостный голос:
– Хватит спать. Пора обедать.
Он открыл глаза. Перед ним, вся светящаяся от счастья, стояла Бланка. Он взял осторожно ее руку. Она не выдернула ее. Поднявшись, он, не отдавая себе отчета, в каком-то порыве обнял ее за талию и приблизил к себе. Она не сопротивлялась. И он впился губами в ее алые, жаждующие любви губки.
С этого момента жизнь понесла Романа по неизведанному ему руслу. Он даже не пытался сопротивляться. Единственным его желанием было быть рядом с Бланкой, ощущать ее присутствие, слушать ее голос. Скорее всего, и это страстное чувство, вскипевшее в его груди, помогало ему набираться сил. Они стали выходить на прогулку. И с каждым днем походы их удлинялись, создавая уединение. А оно, как масло в огне, раздувало пламень любви. Прыгая через ручеек, герцогиня слегка повредила ногу. Роман подхватил ее на руки и донес до кровати.
Когда он повернулся, чтобы уйти, она нежно взяла его за руку. Глаза ее горели каким-то необычным огнем.
– Не уходи! – тихо произнесла она.
Он повернулся и опустился на колени. В нем появилось желание целовать ее. И вдруг он вскочил:
– Грех! Грех! Не могу! Ты же – жена!
Бланка вдруг рассмеялась:
– Я – жена? Открою тебе тайну: я – девственница.
– Как? – заморгал он глазами.
– Какие вы, мужчины, дурные и слепые. Мой муж – глубокий старец. А я хочу иметь детей! Это наше призвание. Так какой это грех, если на свет появится человечек и будет прославлять Бога! Я хочу от тебя дитя!
Воля его пропала, как и понятие о грехе…
Разворот на полдороге от дома не мог не расстроить капитана. Он даже, чертыхнувшись про себя, подумал хлопнуть дверью и укрыться в своем замке от всего бурлящего мира. Но дорога до Парижа не близка. Пока он увидел грозные крепостные стены, многое уже улеглось в нем. Теперь дума была одна: что поручит регент. Тот встретил его с потеплевшим взглядом холодных, недоверчивых глаз. Невысокого роста, щупленький, он производил впечатление человека весьма разумного, твердого, не подвергнутого страху.
– Как добрались, капитан? – спросил он своим сухим, деловым голосом.
– Сир! Жив, здоров и без царапины! – бодро ответил капитан.
Регент на эти слова среагировал улыбкой.
– Тогда к делу. Капитан, – регент поднялся, – я получил доношение, что граф Дир ле Дюк хочет собрать баронов в замке Беллели, это старое место сборища врагов королевской власти. Так там они будут готовить вопрос о незаконности моего регенства.
– Но, сир, – капитан по привычке так называл регента, – вас провозгласил епископ по законному желанию короля!
Карл вышел из-за стола. Он головой не доставал до плеча капитана и ему приходилось смотреть постоянно вверх.
– Хм, – усмехнулся он, – когда в стране царит такое… многое может остаться безнаказанным. Люди становятся дерзкими. Тут важно всякую заразу вовремя уничтожить, чтобы она не растеклась по стране.
Роберт понял, что хочет от него Карл.
– Сир, вы хотите, чтобы я доставил вам графа Дюка?
Карл улыбнулся одной стороной своего худого лица.
– Капитан, ты правильно меня понял. Бери полк мушкетеров и…
– Сир, простите. Но я возьму не больше десяти человек. Если я двинусь с полком, это будет в два-три раза дольше. Они раньше об этом узнают и успеют подготовиться. Тогда полка будет мало. Да и он вам здесь ой как нужен.
Карл посмотрел на капитана пронзительно. Но видно было, что он одобрил такое решение, что и подтвердилось словами:
– Хорошо, капитан. Решайте сами. Главное, чтобы он был у меня.
– Сир, клянусь честью, он будет у вас.
– Хорошо! Идите, капитан. Нет, стойте. Вы тем, кого возьмете, можете доверить графа?
– Сир! – Капитан расплылся в улыбке. – Вы хотите наградить меня возможностью увидеть жену и моих детей!
Карл рассмеялся:
– Прозорливый вы человек, капитан. Да! Можете задержаться. Идите.
– Слушаюсь, сир.
Ранним утром следующего дня из мушкетерской казармы выехал небольшой, человек десять-двенадцать, отряд. По виду это были не мушкетеры, а какой-то рыночный сброд. А по посадке – конная рать. Хорошо, что в этом мало кто разбирался. Это позволило им очень быстро двигаться на юг. С конями проблем не было. Надо – брали любых, кто будет спорить с бандитами. Забирали и из табунов. Иногда покупали.
И вот через несколько недель такой скачки они увидели издали темные стены замка. Да, королевские враги недаром выбирали этот замок. Его высокие зубастые стены казались неприступными. Много тысяч мушкетеров потребовалось, чтобы взять его штурмом. Если нельзя силой, оставалась хитрость. Роберт во все стороны разослал людей, чтобы они купили и доставили сюда несколько возов сена.
На дворе была глубокая осень. Впереди зима. Сено нужно везде. Тем более не дорогое. И вот у ворот замка появилось несколько возов прекрасного сена. Один из возниц, рослый, плечистый мужик, кнутовищем стучит в ворота.
– Чего надо? – слышится изнутри.
– Графу сено привезли. Недорого. Ступай доложи.
Служка почесал затылок и решил все же доложить. Граф, практически не занимающийся хозяйством, от такого внезапного предложения растерялся. Жаль, что нет дворского. Нужно сено или нет, он не знал. Но решил хоть раз похозяйничать.
– Спроси, сколько стоит.
Служка сбегал и доложил:
– Пистоль воз.
– Пистоль воз?
Что такое «воз», он не знал. Но один пистоль – деньги небольшие.
– Сколько возов? – спросил он.
– Пять, – был ответ.
Граф отсчитал пять пистолей. Заехав во двор, рослый мужик, постукивая кнутовищем по руке, деловито спросил:
