– Куда валить?
Служка подумал и показал на конюшню:
– Тама!
Получив пять пистолей, мужик удалился.
В середине ночи дверь в графскую спальню потихоньку отворилась и в нее осторожно вошли человек пять каких-то странных людей. В руках у них горели свечи, а сами были одеты в черное. Лица прятали низко опущенные капюшоны.
– Граф! – Один из них тронул его за голое плечо.
Тот замычал и повернулся на бок.
– Граф! – уже громко позвали его.
Дир ле Дюк открыл глаза и при виде страшных «гостей» попытался укрыться от них покрытием. Но его грубо схватили за руку и сдернули с лежанки. Не успел он открыть рот, как чья-то ладонь прикрыла его.
– Тихо, граф, – раздался все тот же голос, – если хочешь жить.
Вырванная из-под полы шпага, уперлась в его грудь.
– Одевайся, – приказал тот, кто держал шпагу.
– Ага!
Все поняли, что граф сдался.
Когда он оделся, они вышли в проход, окружив хозяина. Они так и шли со шпагой, упершейся в спину. Во дворе их ждала карета. В нее посадили графа. С ним вместе сели трое неизвестных. Ворота были открыты, и карета неслышно покатила по ночной дороге. Только слышно было, как цокали конские копыта.
– Что вы хотите? – спросил граф, немного пришедший в себя.
– Это вы спросите у регента, – был ответ.
Граф понял все и сник. Отъехав на приличное расстояние от замка, один из сидящих в карете выглянул из нее и скомандовал:
– Вперед!
В воздухе засвистели плети, и отряд, словно подхваченный вихрем, помчался вперед.
Глава 9
В замке Буа дней не замечали. И только однажды счастливая жизнь этой пары была нарушена тем, что от герцога прибыл нарочный с известием, что Шарлю стало плохо. Как не хотелось Бланке ехать и оставлять любимого, но все же пришлось это сделать. Роман провожал ее чуть ли не до замка. Они еще долго, оставив карету, не могли расстаться.
– Я буду тебя ждать здесь! – заявил Роман.
– Милый, я не знаю, сколько здесь пробуду. Но вернусь при первой возможности. Так что поезжай и жди меня.
Что оставалось тому делать.
Без нее он не находил себе места. Но шли дни, она не возвращалась. И он решил ехать за ней, приказав к утру приготовить коня. А под вечер за воротами раздался шум. Роман схватил было шпагу, но счастливые голоса: «Сеньора! Сеньора!» – дали понять, что она вернулась. Стрелой вылетел он во двор и подскочил к подъехавшей карете. Забыв обо всем, как только она появилась, Роман схватил ее на руки и понес в дом. Он даже не заметил, что герцогиня была в черном.
– У меня траур, – сказала она скорбным голосом, – я осталась вдовой.
Это известие несколько охладило пыл Романа.
– Светлая ему память. Да будет ему земля пухом, – проговорил он и перекрестился.
Но печаль длилась недолго. Ночной покров накрыл ее своей невидимой тканью. Скоро для них жизнь вошла в желаемое русло.
В этот день Жак все же решился идти в замок и сообщить Бланке о случившемся. Он долго откладывал этот поход. Боялся, что его могут в чем-то обвинить. Но думал, если не сообщит, то и тут могут заподозрить его, задав простой вопрос: «Почему не сказал? А потому, что ты виновен в случившемся!» Оделся получше, как никак идет к герцогине, для чего достал из сундука кафтан, штаны, чулки и башмаки, которые приберегались для особых случаев. И вот он у ворот замка. Там по-прежнему, оберегаясь налетов, закрыты ворота. Достучавшись, он назвал себя и сказал, что должен сообщить сеньоре что-то важное. Но прежде чем их открыть, страж сбегал к Бланке. Та велела впустить, узнав, кто это такой. Сердце ее забилось в предчувствии какой-то беды.
Вскоре вошел Жак. Остановившись, едва переступив порог, он, переминаясь с ноги на ногу и теребя в руках вязаный колпак, заикаясь, растягивая слова, заговорил:
– Я, сеньора, пр…пришел ссс… сказать, что они… по…по… гибли, – наконец выдавил он последнее слово.
– Кто погиб? – недоуменно спросила Бланка.
– Ну… ну… те.
– Да скажи ты ясней.
– Ну, брата вашего… э…
Она поняла:
– Пожарэн?
– Да, да, – этот ответ прозвучал как-то обрадовано.
Ей стало даже неприятно.
– А Кобылье?
– Да, да.
– А Роберт? – испуг выдал ее.
– Нее. Он давно уехал.
«Слава тебе», – подумала она и спросила:
– У тебя все?
– Да, да! – торопливо ответил он.
– Если все, ступай. Я закажу поминальную молитву.
– Ага! – облегченно вздохнул Жак и юркнул в дверь.
Оставшись одна, герцогиня задумалась, что ответить Роману. Но, вспомнив его встречу, улыбнулась, решив про себя, что любые вести не оторвут его от нее.
– Милый, – она подошла к Роману и поцеловала его, – твои э… спутники…
Он непонимающе посмотрел на нее:
– Какие спутники?
– Да герцог Пожарэн, граф… э… Кобылье…
– Что с ними? – голос его мгновенно переменился.
Она поняла, что это роковая ее ошибка. Но отступать было нельзя.
– Они… они погибли!
– Как… погибли?
– Не знаю. Это мне сказал Жак.
– Где он?
– Пошел к себе в деревню.
– Прсти!
Он отступил на несколько шагов и вдруг резко повернулся и бросился вон.
Жак шел с легким сердцем. Он выполнил то, что так долго его мучило. Герцогиня приняла это известие довольно спокойно. И у него гора с плеч. Правда, он укорил ее: «Ишь, она закажет поминальную молитву… Ну что… это чужие ей люди». Его рассуждения прервали довольно громкие шаги. Он оглянулся и увидел, что его догоняет какой-то мужик. Страх родился внезапно, и он посчитал лучшим для себя спрятаться в ближайшем лесу. И юркнул туда, притаившись за кустами.
– Жак, где ты? – услышал он голос. – Не бойся! Я те ничего не сделаю. Я, Роман, друг Кобылье Пожарэна. Расскажи, что с ними случилось.
Тот подумал и вышел из кустов.
Когда Жак закончил свое повествование, Роман не выдержал и, схватив его за грудь, укоризненно произнес:
– Почему вы их не спасали?
Жак осторожно отцепил его руки и проговорил:
– Спасать? А как там можно спасать? Ты был в этом подземелье?
Роман покачал головой.
– То-то! – поправляя кафтан, произнес он и добавил: – Побыл бы там, сам понял.
