Ответ ошарашил и Кобылье, и Пожарэна.
– Изабелла до сих пор не вернулась, а Роберта не было совсем. Так че же нам делать? – Пожарэн посмотрел на Кобылье
Тот только пожал плечами. Вмешался Роман.
– Пущай Жак мчится туда. Все узнает. Если ф что, мы немедля вернемся.
Друзья опять переглянулись.
– А че, это верно! – сказал Кобылье. – Мы за это время окончим осмотр. Если придется ехать в Буа, то после него будем начинать с другого места. Это предложение приняли и Пожарэн, и Кобылье.
Жак быстро оседлал лошадь и ускакал. Когда они остались одни, Роман со смешком спросил:
– А меня возьмете?
– Возьмем! – серьезно ответили они. – Давай собирайся.
– Щас! – и направился к выходу.
Вернулся с мешком в руке.
– Че ето? – брезгливо спросил Пожарэн.
Ибо мешок имел неприглядный вид. Рукой Роман сдвинул на столе миски и поставил на их место мешок.
– Роман, убери это, – жалобным баском попросил Пожарэн.
– Щас! Щас! – смеется тот и торжественно вытащил из мешка чашу, победоносно глядя на друзей, поставил ее на стол.
Взгляды их непонимающие, потому что вид чаши ничего необычного не представлял. Широкая круглая опора переходила в ножку, удобную для руки. И емкость, венчающая ее. Стенки неопределенного цвета: ни желтые, ни зеленые, ни голубые… По всей округленности какие-то загадочные знаки. Видно, что чаша древняя.
– Ну? – спросил Роман.
Это его «ну» ничего им не говорило.
– На рынке, – заметил Пожарэн, – любитель древности может и даст золотой. Мне и за ломаный грош не надо.
Отвернулся от чаши и Кобылье.
– Собирайся! – позвал Романа Пожарэн, выбирая факел.
Подошел за ним и Кобылье.
– Стойте! Друзья! – воскликнул Роман. – Да это то, что вы ищете!
– Это? – с какой-то опаской Пожарэн подошел к ней.
Небо вдруг потемнело, невесь откуда набежала туча, а чаша вспыхнула непонятным огнем и тотчас погасла. Друзья, словно по команде, упали на колени и давай славить Бога и креститься. Туча пробежала, и чаша опять выглядела как прежде.
– Она! Ей-богу, она! – воскликнул Пожарэн. – А мы-то… вот грешные!
– Прости нас, Господи! – подключился к нему Кобылье.
– Это дело так оставить нельзя, надо идти к монаху и отблагодарить его, – предложил Пожарэн.
– Дорогу-то помнишь? – Кобылье повернулся к Роману.
– Вроде помню, – ответил он, – но монах сказал, чтобы я не возвращался. А если, мол, вернусь, все равно дороги не найду.
– Ерунда! – отрезал Пожарэн. – Собирайся и пошли.
И они втроем двинулись к дороге.
– Ой! – воскликнул Кобылье. – А чашу-то оставили! – И он бегом вернулся за ней.
– Да кто тут ее возьмет, – сказал Пожарэн.
– А знаете, когда я подходил к вам, мне показалось, что мелькнул в кустах какой-то человек, – сообщил Роман.
– Показалось, – уверенно решил Пожарэн, – сколько уж мы здесь, и никто не встречался.
Больше никто ничего не сказал и какое-то время шли молча. Дорога сильно обросла с боков кустами, и Пожарэн через некоторое время, обращаясь к Роману, сказал:
– Ты посматривай, чтоб не пройти.
– Смотрю, смотрю, – ответил тот, тщательно вглядываясь в окружающую местность. – Стоп! – крикнул он. – Вот в этой луже я и увидел старца. Вот и наши следы.
Да, место здесь было истоптано, это хорошо было видно.
– Отсюда я повез его в лес.
И они вошли в него. Какое-то время были видны конские следы. Потом они куда-то затерялись. И сколько друзья не бродили, могучего дерева так и не нашли. Попадались подобные, но не оно. Так проискали до сумерек. Пришлось возвращаться назад.
То, что рассказал Роман, встревожило все же его друзей.
– А вдруг кто-то действительно все это время следит за нами и ждет, чтобы потом воспользоваться найденным, – забеспокоился Кобылье.
Пришли они к себе, когда стемнело, и смотреть следы чужака было уже поздно. Оставили это до утра. Теперь вдруг встал вопрос: в таком случае, куда девать чашу? И решили по очереди ее караулить. Бросили жребий. Первым выпало дежурить Кобылье. Он сел в угол. Мешок положил на колени и прикрыл полами шубейки. Посидел так, посидел и начал ворочаться.
– Ты че спать не даешь, – проворчал Пожарэн.
– Те хорошо! А я тут с этой ношей… куды ее деть?
– К ноге привяжи, – тихонько шепнул тот.
Подсказка понравилась. Кобылье нашел кусок веревки, привязал ее к ноге за угол мешка.
Ночь брала свое. Тем более в усталом теле. Как не старался Кобылье уберечься от сна, он его все равно подкараулил. Разбудил его резкий рывок за ногу. Быстрее молнии в его голове мелькнула догадка: хотят украсть чашу, и он с ревом: «Ааа!» – бросился вперед, подминая под себя мешок. Прямо перед самым носом мелькнула чья-то фигура. Выскочив из времянки, она шмыгнула в кусты. Бежать с «гирей» на ноге было бесполезно. Но его крик поднял друзей. Расспросы, что да как, только затянули время. Но они наглядно убедились в том, о чем только днем догадывались: за ними следили. И теперь они, кто они – неизвестно, знают, что чаша у них. Надо срочно уходить. Но тут же появилась дюжина вопросов. Прежде всего: куда идти. В Буа? Но там из защитников одна герцогиня. А вдруг у неизвестного противника хватит сил, чтобы их там осадить и захватить? Еще вопросы: знают те или нет вообще про Буа? Какой дорогой, если надумают идти туда, воспользоваться? А где Роберт и Изабелла? Вопросы, вопросы…
Они проговорили до утра. Когда рассвело, вооружившись, решили осмотреть окружающую местность. То, что они увидели, поразило их. Оказывается, к их стоянке была протоптана целая тропа! Как же они не заметили ее. Вернулись к стоянке, так и ни к чему не придя.
– Надо сообразить еду, – сказал Роман, – тогда легче будет думать.
Он взял лук, стрелы и пошел поохотиться. Идя по дороге, вдруг увидел, как на обочине коза с двумя малюсенькими козлятами щипала траву. Роман поднял было лук и тотчас опустил.
– Ну убью я мать, с кем останутся козлята?!
И хлопнул в ладоши. Козу и козлят только и видел. Он даже рассмеялся, видя, как ловко козлята сиганули за матерью. Пустым не вернулся, принеся не зайца, а зайчину и годовалого олененка. Романа ждали, и все давно было наготове. Зайца – на вертел, козла – в котел.
Когда поели, Пожарэн сказал:
– Друзеки, а уходить надоть. Думаю, все же сыскать надобно монаха. Отблагодарить надоть старца.
– Да не отыщем его, – ответил Роман, – вчера столь лазили, и что?
