– Друзья не бросают ни в счастье, ни в горе.
Назавтра в доме Буа появились портные.
И вот настал день этого бала. Зал был набит до отказа. Не было только виновника торжества и регента. Наконец появился Роберт с супругой и друзьями. Громила-шталмейстер стукнул тростью о мраморный пол и громко объявил:
– Генерал, граф де Буа с супругой, герцог Андреа де Пожарэн, граф Андрео де Кобылье, граф Романэ де Ослябэ!
Каждое такое представление вызывает в зале шепот восторга. Генерал с женой – шепот быстро погас. На герцога смотрят с интересом и восхищением. Статен, красив. Подстать ему и граф Кобылье. А вот когда объявили Романа, то женская половина заволновалась. «Вот это мужчина!» – слышался несдержанный шепот. Высок, почти на полголовы выше всех. А взгляд! А лицо! Мужественное, волевое. Аккуратно подстриженные бородка и усы делали его еще более моложавым. А широкие плечи, узкая талия делали его фигуру неотразимой.
Бросая своих мужей, а молодицы – строгих мам, все старались попасться ему на глаза. Если не удавалось из-за его ледяного взгляда привлечь к себе внимания, никто не брезговал и его друзьями, которые превосходили многих придворных щеголей. Но, к их глубокому разочарованию, и они, как каменные, оставались холодны к их вниманию. Тогда среди француженок родилось что-то в виде спортивного азарта: кто из них все же добьется у этой тройки быть замеченной. Особенно выделялась из них Алеонора, молодая жена графа де Суассон. Она слыла первой красавицей Парижа. До замужества у ней было бесчисленное количество поклонников, но граф, отъявленный дуэлянт, добился через шпагу своего. Она стала его женой. Сам повеса, он вдруг оказался нестерпимым ревнивцем.
И вот, когда Алеонора начала охоту, одна из подружек шепнула ее муженьку, что его-то неприступная женушка хочет завести шашни с этим никому не известным графом де Ослябэ. Тому только скажи!
Алеонора, заметив, что скучающий граф с романтическим именем Романэ, уставший от этой непонятной для него толкучки страдающих девиц, вышел в сад, оставив друзей на попечение Изабеллы. Алеонора, увидя, что ее муж увлекся спором с двумя старыми друзьями, незаметно оставила его и удалилась вслед за Романом из зала. Но она сильно ошиблась в муже, думая, что он ослабит наблюдение за своей ветреной женушкой.
Романэ, оказавшись в саду, с таким облегчением прогуливался по скрипящим дорожкам среди векового леса, что, наверное, вновь почувствовал себя лесорубом, когда жизнь представлялась простой и ясной. И только внезапный истерический женский крик: «Помогите!» – заставил расстаться его со своим пребыванием в прошлом. Тигриными прыжками помчался он на помощь. Подбежав, он увидел женщину, пытавшуюся подняться с колен.
– Что с вами? – участливым голосом воскликнул он.
Та, со слезами на глазах, объявила ему, что подвернула ногу и не может идти. Но что оставалось делать мужчине: подхватить, как перышко, страдающую женщину и отнести во дворец, чтобы лекарь оказал ей помощь. Но почему-то спросил ее, держа на руках:
– Куда вас, сеньора?
Говоря эти слова, он имел в виду, куда женщину отнести: или к лекарю, или к карете. Другого у него и в голове не могло быть. Но в ответ услышал довольно странный ответ:
– Несите меня, куда скажет ваше сердце.
Его сердце ему ничего не могло сказать. Он его закрыл на надежный замок, поэтому не понял и переспросил:
– Куда-куда?
– Не будь болваном! – услышал он. – Несите меня, куда хотите! Я – ваша!
И вдруг они услышали страшный рев:
– Ах ты! Несчастная куртизанка!
– Это он заставил сказать эти слова!
– Да я убью его!
Выхватив шпагу, он ринулся на Романа. Тот, ничего не понимая, повернулся к нему, держа на руках его Алеонору.
– Ах ты, трус! Прячешься за женщину!
Эти слова были для Романа оскорбительными. Он поглядел вокруг, увидел скамейку, посадил туда искательницу приключений и двинулся на ее муженька.
– Шпагу, шпагу бери! – орет тот.
– А, шпагу! – проговорил Роман и выхватил ее из ножен.
Шпагу заставил взять с собой Роберт, мол, там ты, Роман, будешь выглядеть настоящим мужчиной.
– Защищайся, стервец, – орет де Суассон.
В это время все узнали о случившемся. Роберт побледнел. Он знал, что граф Суассон прекрасный фехтовальщик и как бы не устроил Роману какую-нибудь скверну. И стрелой помчался вниз. Когда-то Роберт давал своим друзьям несколько сеансов владения этим оружием. Но это было так давно.
Суассон сделал выпад и больно уколол Роману больное плечо. Теперь де Суассон увидел перед собой даже не льва, а зверюгу пострашней. Боль заставила собраться. Реакция проснулась мгновенной. Второй выпад де Суассона окончился для него полным поражением. Удар по его шпаге был силен, и она вылетела из его рук.
Когда подбежал Роберт, все было кончено. Суассон валялся на тропе с проломанным черепом. Это происшествие дошло до регента. Он вызвал обеих на свой суд. Разобравшись, смех одолел Карла так, что он несколько минут не мог прийти в себя. Потом объявил графу де Суассону свое решение: «Месяц домашнего ареста». А Роберта он поблагодарил как настоящего мужчину, пришедшему на помощь женщине. Кое-какие детали были опущены. Под утро они вернулись в особняк Буа, и еще долго там продолжались пирушка и смех, как Роман наказал ревнивца.
Через несколько дней троица поймала занятого делами Роберта и объявила о своем намерении ехать в порт.
– Простите, други, что бросил вас. Тут накопилось, – и жестом провел рукой выше головы, – потерпите два дня, и я ваш.
Два дня для Роберта пролетели, как миг, а для его друзей – как длиннющие дни.
– Едем!
И он, взяв с собой конвой, повез друзей, после сердечного прощания в доме, в порт.
И вот из-за поворота показались стены Гавра.
– Вроде подъезжаем, – кивает на городские постройки Кобылье.
– Да. Даже не верится. Неужели конец нашему похождению! – это уже голос Пожарэна.
– Было бы здорово, если бы еще там был корабль в нашу сторону, – молвил и Роман.
– Многого хочешь! – смеется Пожарэн. – Еще тут поживем.
Но в порту увидели мачты какого-то корабля.
– Есть! Есть! – закричал Роман.
– Да, есть, – кислым голосом подтвердил Роберт.
– Ты че, не рад? – смотрят на него друзья.
– Сам не пойму: рад или нет. Жаль ведь расставаться.
– Ладно, пошли уговаривать, если по пути, капитана, – предложил Пожарэн.
– Пошли! – почти разом ответили друзья.
Им и тут сказочно повезло. Корабль, как оказалось, был застрахован русским купцом, как потом выяснилось, это был… Игнатий Елферьев. Родных так не встречают горячо, как они встретили Игнатия. Да и Игнатий от радости потерял дар речи. Только и твердил:
