Да, Роман был опытным воином, но не настолько, чтобы перехитрить Олгерда. Зная тайные тропы, которые короче приводили к границам Московии, он выбрал одну из них. Но не хуже его об этом знали и литовцы. Где-то в полдень ему встретились три лесоруба, которые возились с застрявшей в заболоченной лужице телегой. Увидя всадника, один из них остановил его и попросил помочь. Роману не хотелось задерживаться, и он попробовал было как-то отговориться, чем еще больше вызвал к себе интерес.
– Парень, – мужики стояли на дороге, – ну пособи. С утра тут паримся, пособи! – в последнем слове прозвучала угрожающая нотка.
Он посмотрел на них. Здоровые да с топорами.
– Ладно! – бросил он.
Подойдя к телеге, Роман поплевал на руки, нагнулся, чтобы схватиться за ось, как они навалились на него. Быстро и ловко пропустили ему под руки веревку и крепко стянули ее. Повязав Романа и по ногам, они посадили его на пень и стали допытываться: куда он так шибко скакал.
– Да… в Баевку, на свадьбу.
– На свадьбу? – переспросил один из них.
– На свадьбу, – подтвердил Роман.
– А че с пустыми руками?
– Да… ето… мои туды приедуть и привезуть.
– Ну, дождемся твоих. А то те с пустыми-то руками неловко появляться. Свадьба жить.
– Ждать, так ждать. Руки-то развяжите, а то комар заест. Добром прошу.
– А то? – один из них подошел, стуча обухом топора себе по руке.
– Да ни че. Я так, – ответил Роман, косясь на топор.
– То-то, – и он отошел.
Телегу-то они и не думали вытаскивать. Оставив одного следить за дорогой, они бросили шубейки и улеглись на них. Роман понял, что его никто освобождать и не думает, он догадался, что это за люди. Надо пытаться освободиться самому. Воспользовавшись тем, что наблюдатели отошли от него, он стал усиленно тереть веревку, которой перевязали руки об острый край пня. И… чуть не крикнул от радости. Труды даром не пропали, и веревка в этом месте была как бы пережевана. Небольшое усилие – и она лопнула. Дергая руками, он потихоньку от нее освобождался. Наконец, руки оказались свободны. Да, беспечность его сторожей была феноменальной. Освободив руки, он уже быстро освободил ноги.
Тот, кто должен был следить за дорогой, сидел под деревом, упершись в него спиной. Роман тихо подошел сзади, схватил его за волосы и так тряхнул голову о ствол, что тот свалился без признаков жизни. А эти двое крепко, похрапывая, спали. Он забросил их топоры, взял свое оружие. В саженях ста были привязаны их лошади, куда поставили и его коня. Их лошадей Роман отвязал и прогнал в глубину леса.
Оседлав своего коня, двинулся дальше в путь. Теперь он был весьма осторожен. Смотрел на дорогу, нет ли каких следов. Нюхал воздух, не жгут ли костры. Прислушивался, не услышит ли чьих голосов. Но все было в порядке. Видать, тот, кто посылал перехватчиков, их не дублировал. Такова ошибка.
Москва беспечно спала, и Роман спокойно миновал ворота. И тут его стала терзать мысль: к кому идти с этой страшной вестью. «Сразу к великому князю? Или, может, к Кобыле?» И решил к последнему. Тот, узнав с чем прибыл Роман, посчитал, что удобнее будет поднять Пожарского.
Так они втроем оказались у ворот княжеских хором. Ночная стража отказалась их пропустить, ссылаясь на то, что их не знает.
– А у троих… Какие у вас мысли?
– Я – князь Пожарский. Пропустите меня одного.
Стража о Пожарском слышала, посоветовавшись меж собой, открыли ворота.
Молодой организм, измотавшийся за день, спал беспробудным сном. И только ковш холодной воды, вылитый на голову, разбудил князя. Обтирая голову утиральником, великий князь, сидя на лежаке, сказал:
– Дурную весть, князь, ты принес! Эй! – крикнул он.
В дверях появился служка.
– Слушаю, великий князь.
– Вели поднять Нестерко. Пущай собирает думу. Вот так, князь, не дают спокойно пожить, – и отшвырнул от себя утиральник, – как думаешь, князь, скоро он здесь будет?
– Надо срочно выслать заградительный отряд и посылать за помощью, – другого ответа не знаю.
– Да, – Дмитрий соскочил с лежака и босиком заходил по опочивальне, – а все этот Михаил. Я знаю. Он убег туда и там все просит своего зятя напасть на нас. Скажи, – он вдруг остановился перед Пожарским, – а митрополит знает?
– Так его же нет, – ответил Пожарский, – боюсь, ни в Коломну ли умотал?
– Да, да…
В этом торопливом «да, да» Пожарский вдруг почувствовал, что князь и растерян и… напуган. И тут же нашел ему оправдание. Занимаясь кремлем, он как-то упустил другие, в том числе военные, дела. Что-то надо было срочно делать. И великий князь, собрав думу, потребовал от воевод, чтобы они, соединившись, двинулись на литовцев.
Поднялся Федор Акинфович.
– Великий князь, ты требуешь от нас, чтоб мы со своим войском пошли на литовца. Но хде оно, войско-то? Хде деньга на его прожиток? Все в стенах кремлевских.
Дмитрий не понял: не то тот съехидничал, не то просто хотел открыть ему глаза. Но, что он хотел, в равной мере озлило князя. Что, он их пропил, иль безумно пустил их по ветру? Все же решали – строить кремль. Глаза Дмитрия сузились:
– Устал ты, Акинфыч. Давай отдыхай.
Тот, услышав эти слова, сменился в лице. У него так и рвалось с языка сказать: «Прогоняя меня, ты, князь, ничего не изменишь», но сдержался, ничего не сказал, только зло посмотрел на князя и вышел. За него захотел было заступиться Александр Иваныч.
– Великий князь, воевода Федор Акинфович, не жалея себя, служил и при Симеоне, при Иоанне, да и при тебе тож. Он от ворога не бегал.
– Зато щас побежал, – рявкнул князь, – иди утешай Федора.
Тот не понял. Что это, отстава? Не поняли и другие, глядя вслед удаляющемуся Александру Ивановичу.
Бояре притихли. Уж больно крут оказался князь. Свою вину на других свалил. Но молчат. Как оказалось, князь может быть и горяч. Но все же поднялся Кобыла:
– То, что ты сейчас, великий князь, свершил, давно напрашивалось. Войны сейчас усложняются. Вон Олгерд подошел, словно кошка. Я думаю, надо таких воевод, кто умеет встретить ворога. Князь, предлагаю тебе Пожарского, – сказал и сел.
– Да, Пожарский сколько раз доказал свою военную способность, – поддержал Кобылу боярин Ослябя, успевший побывать у Пересвета и вернуться.
Князь покосился на него. Но ничего не сказал.
– Еще хто что предложит? – произнес князь.
– Бобра, – раздался голос Бренка.
Михаил Андреевич Бренк был немного старше Дмитрия. Но многие знали, что он был в любимчиках у великого князя. Когда-то спас ему жизнь. Его поддержали еще голоса.
– Ну что, – растянуто произнес Дмитрий, – оба предложения хороши. Жаль, что князь мало живал в Московии, пусть приглядится. А Дмитрий Михайлович Волынский-Боброк, я думаю… достоин.
