Вода была уже холодна. Михаил подошел к реке, весь дрожащий, и ногой пощупал воду.
– Дмитрий, ты че каждый раз выбираешь морозную воду. Где ты летом был, когда вода была парная.
Дмитрий рассмеялся:
– Ну че, я опять первый. Ты, Михаил, огонь разжигай. Да никак тот раз. Пошибче.
У Дмитрия, видать, душа горит, он хватает бредень и, гогоча, лезет в воду. Чтобы не было холодно, с головой окунается в воду.
– Эй! Васька! Давай!
Куда Ваське деваться, не хочется, а надо. Лезет.
– Ты поглыбж… – Дмитрий с головой исчезает под водой.
Вскоре он выныривает. Василий орет на него:
– Давай тяни.
– А ты под кусты, под кусты. Да ногой пугани.
– Зацепила, зараза! – дергает бредень Василий.
– Може, попалось че? – кричит Дмитрий.
– Бревно! Черт, не вытащишь! Давай к берегу.
Навстречу, от костра, раскрасневшийся, бежит Михаил. Когда бредень появляется на берегу, он подхватывает его за низ и поднимает повыше. Вот они вытащили его на берег и, задыхающиеся от напряжения, валятся на жесткую траву.
– Че там? – кричит Дмитрий Михаилу, видя, как тот осторожно заглядывает вовнутрь бредня.
– Трава, – ответил тот, – не видать. Кажись, бревно вытащили.
Бревно вдруг ожило, да как даст, чуть бредень не порвало.
– Держи! – Рыбаки вскакивают.
Кошка бежит первым и, подбегая к бредню, вдруг заорал:
– Сом! Сомище!
– Эй, – кричит Дмитрий, – Мишка, бей его топором по башке!
Наконец рыбина успокоилась. Ее пытаются вытащить из бредня. Но это не так просто. Здорова рыбина.
– Давай. – Дмитрий сует руку к жабрам.
В этот момент слышится конский топот.
– Опять, – в сердцах восклицает Дмитрий.
На этот раз подъехал ханский посол Турюк. Это уже был старый и, вопреки всему, добрый татарин. Он ни во что не вмешивался. Живя в кремле, его не слышно было и не видно. Иногда Турюк делился какими-нибудь секретами с Иваном, затем с его сыном, Дмитрием. Князь его уважал. Завидя посла, Дмитрий подбежал к нему.
– Что случилось, Турюк?
– Естя, естя, – ответил он.
Одев порты и накинув на плечи теплую вотолу, князь обнял за плечи Турюка, и они пошли к дороге, идущей от города до деревни. Дмитрий понял, что, если посол нашел его на рыбалке, значит он ему очень понадобился. А раз там не завел разговора, значит, хочет его вести с глазу на глаз. Князь иногда морщился, когда наступал босой ногой на какую-нибудь колкость. Когда отошли на приличное расстояние, князь остановился и посмотрел вопросительно на посла. Тому стало понятно, и он заговорил:
– Моя пришла сказать, кназа, чет я жидэт Сарыхожа.
– Он прибыл в Москву?
– Нэ, – закачал головой посол, – он жидэт тя, кназа, в Коломонэ.
– В Коломне? – переспросил Дмитрий.
– Да! Да! В Коломонэ!
– Что случилось? – Князь пристально посмотрел на Турюка.
Тот только пожал плечами:
– Нэ знай, кназа, нэ знай. Толко… – Он прижал палец к губам.
– Понятно! Встреча будет тайной, – произнес князь.
– Да, кназа! Да! Таинэ! – подтвердил посол.
– Еду завтра. А щас на уху пойдешь? – спросил Дмитрий.
– Нээ! Моя рыба нээ, махан моя надо!
– Сделаем и махан!
– Ладно, ладно, – кланяется посол и направился к коню.
– Эй! Вы там! – орет друзьям Дмитрий. – Сбирайтесь!
Не доезжая версты две до Коломны, Дмитрий увидел на дороге двух татарских воинов и понял, что они ждут его. Подъехав ближе, они его узнали, спрыгнули с коней и встретили низким поклоном. «Если так татарин кланяется, ему что-то от меня нужно», – подумал князь и спросил:
– Мня ждете?
– Тя, кназа, тя! – ответил один из них, приподняв голову.
– Показывайте дорогу.
Отъехав с полверсты, Дмитрий увидел на холме шатер. У его подножия лежали и сидели десятка два-три воинов. Увидя подъезжающего князя, они вскочили и склонили головы.
– Эй, кто старший, – крикнул князь.
Выпрямился один из воинов. Глядя на него, князь сказал:
– Ступай доложи, что я прибыл.
Стены шатра пропустили голоса, и Сарыхожа вышел сам его встретить. Эта встреча напоминала встречу старых друзей. Они обнимались, целовались. Потом татарин, обхватив за талию князя, повел его в шатер.
Войдя вовнутрь, Дмитрий сразу понял, что его ждут. Стол был накрыт довольно богато. Хозяин указал на место князю, и они сели. Подошла рабыня и подала миску с водой и утиральником. Князь обмыл руки, вытер их и посмотрел на Сарыхожа. Тот налил ему в миску кумыса, потом себе.
– Э! – сказал князь. – Хороший напиток! Жажду утоляет! – и большими глотками выпил напиток. – Плесни еще… – подставляя чашу, попросил князь.
Сарыхожа расцвел. Не все русские уважают кумыс. А этот…
После пары выпитых чашек, князь посмотрел, чем бы закусить. Сарыхожа понял его и подал вяленное конское ребро.
– Молодец, – беря его, сказал князь и зубами, как голодный зверь, вцепился в закуску.
Насытившись, он отбросился на подушку.
– Хорошо у тя! – сладко потягиваясь, проговорил князь, потом спросил: – Зачем звал?
Сарыхожа поднялся, прошелся по шатру и выглянул наружу. Удостоверясь, что там все в порядке, он поплотнее сдвинул полу, вернулся назад и заговорил:
– Моя хана, великий из великих, зовет тя с войском в своя похода.
«Вот те раз!» – чуть не вырвалось у князя.
– И куда? – спросил он.
Сарыхожа покачал головой и поднял плечи. И тут в голове у Дмитрия быстро заработала мысль: «Раз зовет меня, то он боится своего врага. Это ни Рязань, ни Тверь. Литовцы? Вряд ли. Мамай умен, понимает, что хотя те враждуют с тевтонцами, но стоит ему подойти к границам литовцев, как те вмиг забудут вражду и соединятся со своим соседом, этим спасая и себя. Тогда с кем? И он вдруг вспомнил слова Хадыря, когда был в Орде, о том, что Мамай боится Тохтамыша. «Вон куда тянет!» – подумал он и ответил:
– Я согласен!
Услыша эти слова, Сарыхожа обрадовался как ребенок.
– Только, – поднял руку князь, – у меня такие условия.
Сарыхожа чуть приблизился:
– Моя слушат!
– Так вот. Мамай… великий из великих, вернет мне великого князя Всея Руси. Еще хан Узбек дал его моему деду Калите. Но их ранние смерти, как бы смыли сделанное ими. Так пусть вернет, причем навечно мне и моим потомкам. Неча хорошую лошадь на клячу менять. А также даст мне и моему роду ярлыки на Рязань, Новгород Нижний и Смоленск. Почему я это прошу. В этих княжествах по нескольку семейств имеют право на княжение. И постоянно бьются друг с другом. Страдают люди. А чтоб русские люди не подумали, что я забочусь только о себе, пусть хан освободит мня от дани… на десять лет. Ты, великий Сарыхожа, – тот при этих словах расплылся в улыбке, – знашь, что Олгерд дважды грабил мое княжество, а Орда не заступилась. Чтобы помогать хану, надо иметь хорошее войско, так, Сарыхожа, – он в знак согласия покачал головой, – так вот, за это время я восстановлю свое княжество, наберу людей. Да еще не все. Когда будем осуществлять походы, то добыча делится пополам. Потом хан себе будет брать с их дань. Считай, он ниче не потеряет, только выиграет. Ты, Сарыхожа, считаешь, я прав? – и посмотрел на татарина.
