– Господи, прошло столько времени, а они висят, как ни в чем не бывало, – удивился Пожарский.
А на месте дома валялись заросшие травой обгорелые бревна. Рядом был дом купца Васильева. Он стоит. Только он ли это? Тот вроде был поменьше. Значит, отстроился купчина. Дальше пройти – хоромы рязанского князя. Бревна за высокой оградой отливали золотистой новизной. Ниже по улице – темница. Но не идти же туда с пустыми руками.
– Эй, мужик, – крикнул он какого-то согбенного человечишка.
Тот повернул голову.
– Чаво те?
– А хде тута у вас кабак?
– А нальешь?
– Налью.
– Да вон за етим домом вертай, враз упреся в него.
– Пошли!
Пожарский, угощая мужика, для запаху выпил чарку бражки. Закусив соленным огурцом, купив пару бутылок браги и закуску, он кивнул мужику на прощание, вышел.
Подойдя пьяной походкой к темнице, стуча громко в ворота, он заорал:
– Ето че?
– Ты че? – с заспанной мордой, держась за рукоять меч, спросил появившийся страж.
– Мине? – Он ударил себя в грудь кулаком. – Да я… торгонул… но потерял Ваську… напарника. Сказали… ен у вас. А мне с кем… а? – и потряс бутылями. – Ваську кричи, – а сам не сводит глаз с бутылей, – душу залить надоть.
Страж поглядел кругом. Дорога была пустынна.
– Заходь! – приказал он.
Пожарский вошел во двор. Страж закрыл за ним ворота.
– Шагай! – кивнул он.
Проходя мимо низенькой в земле двери, страж крикнул:
– Сема!
Дверца с трудом приоткрылась.
– Чего? – спросила растрепанная голова.
– Айда!
Тот выполз и поднялся наверх.
– Эй, мужик! – окликнул его страж. – Ты куды?
– Да Ваську ищу.
– Ты давай суды бутыли. Закус-то есть?
– Ести!
– Ходи суды. Ставь, – страж показал на пенек, – а сам ступай, ищи Ваську. Тута их много! Ха! Ха!
Мужик поставил на пень бутыли, разложил закуску. Запах жаренного ударил в нос. Поглядев, как те раскупоривают бутыли, он отправился в темницу.
Спустившись вниз, попал в длинный темный коридор, освещавший парой свечей. Здесь было несколько дверей на засовах. Открыв первую, ему пришлось, оттолкнув мужиков, тотчас закрыть ее. Они готовы были сбить его с ног. Он почесал затылок: «Как быть? Кричать через дверь? Не услышит, двери толстые». И тут его взгляд упал на еще одну маленькую дверцу, расположенную на уровне головы. Он приоткрыл ее. Коледники бросились к ней.
– Жрать! Жрать! – орали они.
– Тише вы, – заорал и Пожарский.
Грозный голос успокоил на мгновение эту массу. Воспользовавшись тишиной, он крикнул:
– Камбила, ты тут?
Но никто не ответил. Не ответили ни за второй, ни за третьей. Четвертая дверь была последней.
– Если нет и здесь, че делать? – сам у себя спросил Пожарский.
– Эй, Камбила, ты тут? – крикнул он, уже не ожидая ответа.
– Здеся! Здеся! – вдруг услышал он радостный голос.
Он еле протолкнулся к окошку.
– Андрей! – вырвалось у него радость из самого сердца.
– Как же не бросил!
– Ночью будь ближе к дверям, – успел сказать он, как Камбилу оттолкнули.
И опять один и тот же крик рвал душу и кричащему и слушающему:
– Жратвы!
Пожарский вышел наружу. Солнце ослепило глаза.
– Эй, где вы? – крикнул он стражников, стараясь разглядеть.
От пня, который был на самом солнцепеке, они переместились под ограду, где рос густой ивняк, дававший тень.
– Ну, нашел свойво Ваську, – спросили они, когда он подошел.
– Неа, – ответил тот, – куда запропастилси.
– Ладноть, найдется. Куды денетса. Если што, завтра приходи.
– А ночью-то вы будите? – спросил он.
У подвыпившей стражи его вопрос не вызвал подозрения.
– Да кто знат. Если ф смена не напьется, она придет.
– А их сколь? – как бы невзначай спросил Пожарский.
– Если ф придут, четыре бутылки надоть. Ха! Ха!
– Да ты на, допей! Твоя доля, – подавая недопитую бутылку, сказал один из них.
– Ладноть, пейте, – махнул рукой Пожарский, – Ваську найду, мы с ним и выпьем. Пока бывайте, сторажи!
– Бывай и ты, добрый человек!
А ночью стражу опять поднял знакомый голос. Те хоть и ругнулись, а пришли сразу двое, ждали, что ли, спать-то хочет, но выпивка, конечно, дороже. Поспать и потом могут, а выпить на дарма ой как их брату редко приходится.
– Че, Ваську свойво не нашел?
– Не нашел. Вот, гад, ну погоди, всю мордяку разобью. Тута душа пылат, а ен…
– Да ты… мужик, пошли с нами.
Они хотели было пойти вниз, да мужик запротестовал:
– Там у вас дышать нечем.
– Че есть, то есть. Пошли под кусты, тама у нас колода.
Когда подходили, мужик вдруг залаял. Да так здорово, словно чисто собака.
– Да ты че, мужик? – подивились охранники.
– Да я кошек выгнал. А то они, стервы, еще в темноте бросются да глаза повыдират.
– Да каки тута кошки! Они от такого запаха задохнутся. Ха! Ха!
– А вы?
– Да мы… привычны! Давай наливай.
Вино забулькало в чарки, которые заботливо прихватили стражники. Вскоре раздалось мяуканье.
– Э, – поднялся мужик, – я че говорил, есть у вас кошки. Пойду прогоню.
– Иди! Прогони! Ха! ха!
– Пойду.
Они не слышали, как щелкнула задвижка и три человеческих тени выскользнули на улицу. Там их уже ждала пара всадников, придерживая за повода еще лошадей. Вскоре эта пятерка, не торопясь, оставила город. Только там, оказавшись в безопасности, Пожарский и Кобыла обнялись. Когда прошли восторги первой встречи, Кобыла уныло сказал:
– Ты знашь, Андрей, рад, что на свободе, но не рад тому, че не выполнил просьбу великого князя.
– Че же он тя просил? – поинтересовался Пожарский.
Тот, не таясь, рассказал.
– Да, – задумался Пожарский, – купцы-то с тобой сидели? – спросил он.
– Нет. Куды их дели, не знаю.
– Но вот вишь. Щас нам вертаться нельзя. Утром переполох будет страшный, – проговорил Пожарский, – да, если их найти, с чем в Орду ехать. Товар-то разграблен.
