В это время служка доложил князю, что к нему просится боярин Кобыла. Тот явился к нему рассказать о том, что в Рязани он встретил Ивана Вельяминова, который хотел его пытать. Но главное не в этом. Тот находится там, чтобы понудить рязанцев вновь напасть на Московию.
– Заходи! – почти крикнул князь.
Не успел тот перешагнуть порог, как Дмитрий ястребом налетел на него:
– Бери моих людей! Скачи в Серпухов и схвати там Ивашку Вельяминова!
Кобыла заморгал глазами от удивления: «Он хотел о нем рассказать и на тебе… тот уже, оказывается, в Серпухове.
– Ты че так на мня смотришь? – спросил князь.
– Да… я хотел рассказать…
– Рассказывай, да быстрее, – заторопил князь.
Дмитрий был искренне удивлен, узнав, что рязанцы схватили его людей. А там этот самый Ивашка пытал его, Кобылу, зачем он едет в Орду. Каленым железом хотел пытать.
– Вот мы тута его и попытаем, – заявил князь.
– Князь! – обратился Кобыла к Дмитрию. – Дозволь нам ето сделать с Пожарским.
Князь первый раз улыбнулся.
– Делайте.
Уже в дверях он остановил Кобылу:
– Забыл те сказать: ищите его у боярина Черепни.
Кобыла только кивнул головой.
Когда князь остался один, он еще раз мысленно повторил рассказ Кобылы: «Ай да Пожарский. Спасать друга ринулся в Рязань! Вот молодец! А ведь уж не молод».
А Кобыла от Дмитрия сразу направился к Пожарскому. Тот после обеда спал. Но Кобыла велел его поднять. Зная их отношения, служка выполнил его требование. Позевывая, Пожарский встретил друга, сидя на кровати. Когда Кобыла все рассказал, Пожарский недолго думая сказал:
– Завтра выезжаем.
– Сколь возьмем воинов? – спросил Кобыла.
– Ни сколь. Сами справимся. Ты да я, да Захар.
– Иван здоров! – заметил Кобыла.
– Ты че, его знашь?
– Да не. Он в Рязани мня хотел пытать
– А! – только и сказал князь, потом добавил: – Мы еще не настолько стары, чеп с одним не справиться.
Глава 29
Когда-то Протасий, от которого пошел род Вельяминовых, вместе с князем Даниилом Александровичем приехал в Москву. С ним приехал его сосед и друг боярин Череп. Свое название он получил за лысую продолговатую седловидную голову. Так пошел род Черепных. Но в Москве Черепу что-то не понравилось, и он переехал в Серпухов. Но дружбу с Протасием сохранил. Она как-то передалась и их сыновьям.
Вот почему Иван Вельяминов, ведя нещадную борьбу с великим московским князем, переселился в стан своего друга, чтобы оттуда нанести смертельный удар человеку, который был так дорог Дмитрию.
Боярские хоромы Черепных расположились не в самом городе, а невдалеке, на высоком берегу реки Нары. Когда-то шумевший здесь грозный лес или выгорел, или был вырублен, и это место стало открытым. Так что подойти к боярским хоромам незамеченным было очень трудно. Сами хоромы со всеми хозяйственными постройками защищены высокой бревенчатой оградой с рвом. Настоящая крепость.
Отсиживаясь там, Иван выбирал путь к исполнению своего злодейского замысла. Он попробывал было намекнуть об этом хозяину, но тот решительно отказался, сославшись на хорошее отношение с Владимиром. Превратив все это в шутку, чему хозяин поверил, он стал искать людей среди княжеского окружения. И такой нашелся. Это был один из псарей князя Владимира. Трудно сказать, кто был виновен в гибели любимого княжеского пса, но Владимир посчитал виновником псаря, который оказался выпившим. Князь долго не думал и велел пороть нещадно псаря. Тот затаил обиду.
В одном из серпуховских кабаков они познакомились. Крепкая брага развязала языки. Незнакомец, назвавший себя Иваном, сказал, что у него есть порошок, от которого нападает такой понос, что хоть караул кричи.
– Вот, пусть он побегает, – сказал Иван.
Такая месть пришлась по душе псарю, и он даже рассказал, как он это сделает.
– По утрам я забегаю в кухарню, беру жратву для собак. Пока бабки будут готовить, я незаметно высыплю в княжеское блюдо этот порошок.
– Вот здорово! – восхитился Иван. – Пущай побегает. Знать будить, как нашего брата обижать!
За это пришлось еще выпить, тем более платил Иван. И они договорились о новой встрече.
– Вот посмеемся! – заметил Иван.
Псарь шел домой, переполненный радостью мщения. Жаль только, что его новый друг, Иван, назначил новую встречу через пару дней. Иван знал, что князь должен вот-вот вернуться из поездки по деревням.
Князь Владимир Алексеевич вернулся под вечер. Получилось, как и рассчитывал Иван. На завтра, пообедав с хозяином, Иван, отрыгивая, сказал:
– Да я выеду, засиделся я у тя тута.
Тот только кивнул: мол, давай, твоя воля.
Ивану из конюшни вывели коня. Он медленно обошел его, подтягивая сбрую. Провел рукой по его холке, потом, пощупав карман и поправив саблю, тяжеловато вскочил в седло.
– Бывай! – поднял он руку хозяину, стоявшему на крыльце.
Дорога от боярского двора до города была не больше двух верст. И почти вся проходила по открытой местности. Только в одном ложке молодая поросль осины, густо окружившая дорогу, прикрывала ее от чужих глаз. Жизнь заставила Ивана быть осторожным. Подъезжая к этому месту, он остановил коня, тщательно осматривая местность. Все было спокойно. Листья молодняка под легким ветром резали глаза серебряным отливом. И Иван легко хлестнул коня и предался мечтаниям. Считая, что князя Владимира уже ничего не спасет, он начал думать, как все же отомстить и Дмитрию. «Попробую еще, как и Владимира», – решил он. И мечты унесли его в Орду: «После гибели двух таких князей Русь ослабнет, и я буду у Мамая просить се наместничество». Эту сладкую мысль все же прервал ложек. Какое-то туманное чувство диктовало ему о возможной опасности, и он положил руку на эфест сабли. Но вот лесок остался почти позади. Груз опасности свалился с плеч, и Иван расслабился. В это мгновение что-то непонятное, прошуршав по листьям, схватило его за горло. От неожиданности Иван вонзил шпоры в лошадиные бока. Конь рванул, а Иван полетел на землю, на мгновение теряя сознание. Этого хватило, чтобы на него кто-то навалился. И, прежде чем прийти в себя, он оказался повязанным по рукам и ногам.
Когда он открыл глаза, то увидел стоящих над ним Пожарского, Кобылу и какого-то мужика.
– А ну, развяжите! – грозно произнес он.
На что Кобыла съехиднячал:
– Щас я тя буду пытать каленкой!
Понимая, что Пожарский здесь как бы за главного, он начал его просить:
– Князь, я те ниче плохого не делал. Отпусти с богом. Я тя отблагодарю.
Князь отрицательно покачал головой и добавил:
