Роберт задумался.
– Ваша светлость, – обратился к нему и Жак, – ваши друзья сказали правду. Езжайте.
Роберт вздохнул:
– Я понимаю, ехать надо. Но не могу бросить друзей.
– Друзья все понимают и говорят тебе: езжай! – чуть не в голос проговорили они.
– Ну смотрите…
На следующий день, отказавшись от провожатых, он ускакал, крикнув им на прощание:
– Я постараюсь поскорее вернуться.
Глава 4
Первые шаги Вольфа понравились бы шефу, если бы он смог их увидеть. Хорошо вооруженный, сбитый, он производил неплохое впечатление. К тому же на первых порах жесткие требования Вольфа выполнялись наемниками безукоризненно. Он приучил их не задавать ему вопросов.
– Я плачу вам деньги, а вы делаете то, что мне нужно. Кто не выполняет мои требования, не получает деньги.
Не обошлось и без маленького инцидента, который имел большие последствия. Один из них было взбунтовался, когда Вольф запретил им пьянствовать.
– Я трачу свою деньгу, и ты мне не указ! – заявил тот, когда Вольф застал его в таверне.
– Пшел вон! – процедил Вольф.
Но наемник ядовито усмехнулся.
– Че ты мне сделашь? – бросил тот, демонстративно кладя руку на рукоять шпаги.
Вольф, разъяренный таким поведением, схватил его за шиворот и, как котенка, выбросил на улицу. Разъярился и тот. Обнажив шпагу, он бросился на обидчика. Он был неплохой фехтовальщик. Но Вольф долго не церемонился и проткнул его своим ловким выпадом. Это видели многие и поняли, что их вожак шутить не умеет, да к тому же отлично владеет оружием. И больше никто не пытался нарушить его указания.
Осторожный в военных делах, он подходил к замку Буа, как рысь к своей жертве. Вольф для этого нанимал местных проводников, которые вели его отряд лесными тропами. Замок они увидели под вечер. В лучах заходящего солнца, на вершине холма он производил своей строгостью, высотой зубастых стен, круглыми глазастыми башнями, словно стражами, довольно тягостное впечатление.
– Никак нам его брать? – спросил кто-то из подъехавших воинов, видя, как Вольф внимательно его рассматривает.
– Что, уже испугался? – грубовато-насмешливо спросил Вольф.
– Да мы не такие брали, – отъезжая, обиженно ответил тот.
– Посмотрим, посмотрим, – как бы про себя проговорил Вольф и, повернувшись к отряду, крикнул: – Всем в лес. Костров не жечь!
Аббат деревушки Мутье, что в двух лье от замка Буа, помолившись, укладывался на боковую. На улице давно стемнело, и он, задув свечи, только приподнял толстый шерстяной покров, чтобы нырнуть под него и насладиться его теплом, как в дверь кто-то постучал.
– Кого ето принесло? – произнес аббат, одевая разношенные чувяки. – Кто? – осторожно спросил хозяин.
– Я, святой отец! – Голос был знаком.
Аббат открыл дверь. Перед ним стоял Пьер, его прихожанин.
– Что случилось, мой друг? – тихо, чтобы не разбудить своих, спросил аббат.
– Да я, святой отец, пошел по грибы, их ноне много уродилось, и я…
– Да ты по делу, по делу! – перебил его аббат, боясь, что пройдет сон и тогда ему мучиться до утра.
– Да я… тово… их собираю, слышу вдруг шум. Я присел за куст.
А тут гляжу, мимо меня много люда проходит. Да все мужики вооружены. Я потихоньку за ними. Так вот, они подошли к замку Буа и дальше не пошли. А ночуют в лесу. Кабы…
– Ладно! – перебил аббат. – Утром, на зорьке собирай мужиков.
– Ага, ладно. Я пошел.
– Иди! – ответил аббат.
Заснуть в эту ночь аббат так и не мог. Долго ворочился. Несколько раз молился, но сон упрямо не шел. С петухами он поднялся. Мучила одна мысль: «Не уж на замок хотят напасть?» Ему сказывали, давно это было, один граф пытался его взять…
С петухами поднялся и Вольф. Приказав людям быть готовыми ко всему, он направился к замку, прихватив одного наемника. Не рассеющаяся темень, смешавшись с утренним туманом, прятала землю размашистым покровом. Ворота замка были закрыты. «Ишь, – подумал Вольф, – по-прежнему осторожничают».
– Стучи! – приказал он мужику.
Тот послушно соскочил с коня и постучал в ворота. Через какое-то время сверху раздался бабий голос:
– Че надоть?
– Да мы… заблудились. Сбились с дороги. Всю ночь проблукали. Еле стоим на ногах. Впусти, родная, нам бы отдохнуть. Мы заплатим.
– Проваливайте. Вон дорога, по ней идите. Тама деревня. Они и накормят и спать уложат.
– Покажи, где та дорога!
Баба высунулась из проема:
– Да вон…
Стрела ударила ей в грудь. Та, ойкнув, сползла на проход.
– Быстро наших, – приказал Вольф.
Вскоре вся его шайка-лейка собралась за спиной предводителя. Он окинул их взором. Все были в сборе. Тогда он отвязал суму, притороченную к седлу, и достал из нее веревку с трезубцем на конце. Спрыгнув с лошади, он подошел к стене и кинул трезубец на стену. С первого броска трезубец за что-то зацепился. Чтобы проверить это, он дернул веревку. В этот момент за стеной ударил колокол. Вольф опешил. А колокол бил и бил, поднимая людей. Тогда он понял, что этот звон не его рук дело и надо быстрее подняться наверх и открыть ворота.
Промедлил Вольф, промедлил. Потерял драгоценный момент. На звон колокола бежали люди. Садовник, подбежавший к воротам, увидел сторожиху, из плеча которой торчала стрела. А она, как в забытье, все била и била. Садовник бросился наверх. И вовремя. В проеме меж зубьев мелькнула чья-то голова. Топором, который он схватил, выбегая на звон, он успел рубануть по веревке.
Вольф оборвался и крепко хряснулся задом о землю. Еле поднявшись, он приказал ломать ворота. Зря он сразу не посвятил шайку в задуманное дело. Ломать ворота, легко сказать, а чем это делать? Руками? Помог один умелец. Он срубил дубок, толщиной в руку. Обрубил его, сделав палку, привязал ее к веревке, отошел подальше от ворот и забросил наверх. Бросок оказался удачным. Защитников подвело то, что они собрались вокруг раненой бабы со своими советами и упустили стену.
Несколько человек успело подняться. Кто-то заметил их на стене.
– Эй! – крикнул он. – Глядите! – и показал на этих молодчиков.
– Графа, графа кричите! – заорала толпа.
Графом здесь звали Романа. Временная хозяйка замка, герцогиня де Клемен, очень старалась угодить этому молчуну-медведю, как про себя звала его. Она часто лично готовила для него разные смачные кушанья. Вчера вечером она накормила его запеченным зайцем, смазанным салом. К нему приготовила соус с чесноком. Затем пирог с рубленым мясом и луком. Запивал он все это сладким разведенным медком. Так что, спал он как убитый после такого застолья.
