– А почему вас поселили в номер люкс? – гнул свою линию мужчина, имени которого я не знал, и знать, если честно, не хотел.
– Потому, что он был свободен – выдал я чеканную истину, и мужчина возмущенно запыхтел:
– Ну вот как так?! Я лауреат премии Мордовии, а в номер, который я ждал, заселяют какого-то никому не известного человека! Ну вот как вас звать, юноша?
– Вам сколько лет, папаша? – спросил я, в упор уставившись в лицо раздухарившегося лауреата.
– Мне пятьдесят пять лет! А какое отношение это имеет к делу?
– Мне пятьдесят. И что дальше?
– Вам пятьдесят?! – искренне удивился собеседник – Никогда бы не подумал! С первого взгляда – вам лет сорок, не больше, а скорее – тридцать пять! Вы меня разыгрываете!
– Вам что, паспорт показать? – хмыкнул я, и под ложечкой у меня как-то тоскливо заныло. С одной стороны, это хорошо, что я тут помолодел лет на пятнадцать. А с другой – молодеющий у всех на глазах человек вызовет столько глупых и ненужных вопросов, что… я даже боюсь представить – что именно будет в дальнейшем. Может начать обесцвечивать волосы? Седину себе делать? Или наоборот – сбрить все волосы на голове и ходить лысым? Чтобы не было видно, как мой ежик становится черным вместо седого. Ох ты ж… вот проблема назрела!
– А покажите! – не унимался мужчина – Приезжает, неизвестно кто, вселяется в номер, который должен был занять я, рассказываете мне о своем несоответствующем возрасте… странно все это!
– Странно вести нездоровый образ жизни – парировал я, впадая в состояние некой лихости и злого веселья.
Хочешь наехать на меня? Меня, который пережил сотни битв с гнусными хейтерами, обвинявшими меня во всех возможных грехах? Да ты дитя, парнишка! Ты против меня – щенок! Я вчера на базаре еле от семерых отбрехался, а ты тут только один!
– Вы намекаете, что я веду нездоровый образ жизни?! – возмутился собеседник.
– Не намекаю. Впрямую говорю. У вас нездоровый цвет лица, в глазах красные прожилки. Нос с красными прожилками. Лишний вес и одышка. Вы много пьете, много едите, слишком много едите и пьете. Скорее всего, запойный. У вас гипертония, увеличенная печень, больной желудок и постоянные запоры. Вы мало двигаетесь, и жить вам осталось от силы лет пять. Алкоголь и чревоугодие вас погубят!
– Да как вы смеете! – мужчина привстал на своем стуле, изображая скалу, готовую обрушиться на наглеца, но я так и сидел, с иронией глядя на несостоявшегося громовержца. Я бы мог его уронить не вставая со стула. Просто ткнуть пальцем в подреберье, и… нет, лучше этого не делать. Этот типус-лауреат в таком случае просто скончается от болевого шока. Сердечко-то у него тоже слабенькое!
– Мирон Макарыч, эк он тебя разоблачил! Вы, товарищ, еще забыли упомянуть о том, что у него и сердце не очень. Постоянно таблеточки пьет. Однако вечно скандалит, вечно недоволен. Мирон Макарыч, иди уж ты… по своим делам. Дай человеку покушать! Испортил аппетит, скандалист!
– Да я… да вы… – Мирон Макарыч поднялся со стула и тяжело переставляя тумбообразные ноги пошел прочь, отдуваясь и пыхтя больше прежнего. А я остался сидеть на месте, разглядывая нового своего собеседника. Вернее – собеседников: двух мужчин за соседним столиком. Они были моего возраста, и я их тоже не знал. Какие-то писатели, или поэты – а кто же еще? Забытые, никому не интересные… увы.
– Я Семен Петрович, можно просто Семен. А это Иван Никифорович…
– Можно – просто Иван – подхватил второй собеседник – вы не обращайте внимания на этого скандалиста. Вечно ходит и жалуется по любому поводу. Сегодня уже сбегал в директорат, грозя нажаловаться куда надо, так как ему не предоставили освободившийся номер люкс. Но вы и правда какая-то загадочная личность! Выглядите молодо для маститого писателя, а в люкс не всех селят! Вот народ тут и заинтересовался. Делать-то нечего, скука одна! Или сплетни, или бильярд, или прогулки по аллеям. Симпатичных женщин раз, два, и обчелся, да и староваты мы для девчонок. А до старушек еще не докатились! Хе хе хе… Можно еще и выпивать, но сколько же можно?! Надоедает! Ну так сознавайтесь – вы сын первого секретаря обкома? Кто вы, таинственный незнакомец? Дежурная молчит, как партизанка, только улыбается!
– Просто писатель-фантаст – скромно ответил я, и губы мои расплылись в невольной улыбке – Карпов моя фамилия. Карпов Михаил.
– Карпов?! – охнул Семен – Это вы, то самое новое открытие издательства Кодгиз?! Слышал, слышал! Они с вами носятся, как черт с писаной торбой! Махров такой важный ходит, как гамбургский петух! Ну как же – он откопал изумруд! Бриллиант! И теперь паразитирует на нем, как пиявка! Вот не чаял, что с вами встречусь! Мы, мелкие писателишки эпохи Карпова, копошимся где-то у ваших ног! Таких тиражей и таких денег нам не видать как своих ушей!
– Да ладно вам – фыркнул я – шутники! Эпохи Карпова! Ну да, книжки пишу. Написал несколько книжек, их издали. Получил гонорары. Но не такие уж и великие, миллионером пока не стал.
– Пока! – фыркнул Иван – Пока не стал! Простите, Миша, вы наглец! Хе хе хе… мы и мечтать не можем о таких гонорарах! Такие получают только самые что ни на есть великие писатели – типа Алексея Толстого и иже с ним. А мы… знаете, как мы зарабатываем деньги?
– Как? – не удивился я, знающий по большому счету, о чем пойдет речь. Но не прерывать же начатую беседу? Пусть люди позабавятся. Расскажут «несмышленышу» о смысле жизни.
– Ездим по трудовым коллективам, как же еще – улыбнулся Иван – четвертной платят за выступление, а еще – номер люкс в гостинице, питание, а в конце – банкет! А гонорар так… на пропой! Думаете с чего Макарыч так разожрался? Все здоровьичко оставил на банкетах! Написал три книжки, получил премию, вот теперь и жирует. Правильно сказали – сдохнет скоро, ибо в питие неумерен, и пищи принимает зело много! Вот!
Собеседники мои расхохотались, а я поддержал их смех улыбкой. Хотя смеяться по большому счету было и нечему.
– Все там будем! – видимо поняв мое отношение к обсуждению смерти Макарыча заключил Семен – Да вы кушайте, кушайте! Остыло уже! Тут и правда хорошо готовят! Значит, вы Карпов… слышали, слышали… там какая-то странная история была с вами. Вроде как вы не знаете, откуда взялись, ничего не помните. А еще – что вас штатовское издательство собралось издавать, какое-то известное, и в нем – о боже мой! – Солженицына напечатали! Врут небось. Кому нужны наши писатели, если они не обгаживают советский строй? Вот если бы вы начали гадить на страну, тогда – да. Вам за «бугром» все пути открыты. А простой писатель не имеет никаких шансов!
– А я не простой писатель! – невозмутимо заявил я, проглотив кусок котлеты – я гениальный писатель!
Оба собеседника замолчали, переглянулись, видимо оценивая сказанное (то ли дурак, то ли совсем забронзовел?), и только когда я ухмыльнулся уголком рта, дружно расхохотались:
– Да вы шутник, Миша! Чувствую, мы с вами подружимся! Тут такая скучная компания! Вы в преферанс играть умеете? Распишем пульку? Не умеете? Ох, какая досада! А что умеете? Ну… кроме как книжки писать?
