– Нет, не могу – вздохнул я – может я инопланетянин? Прилетел сюда, и забыл, кто я такой. Глянул на русских девушек, и от их красоты потерял память.
Я посмотрел на Ниночку, и чуть не ахнул – она смотрела на меня с таким обожанием, и с таким… священным ужасом, что я едва не потерял дар речи! Вот черт! Девчонка вообразит себе невесть чего!
Оба иностранца расхохотались, и стало видно, что они уже слегка навеселе. Впрочем, об этом указывали и почти пустые бутылки вина, и початая бутылка виски (хотя как может виски сочетаться с вином – не знаю). Директор небось пил.
– Да вы шутник, герр Карпов! – отсмеявшись, заключил немец – а что касается ваших девушек, да, при взгляде на такое чудо просто отнимается разум! Мне стыдно признать, но ваши женщины красивее наших! Ваши и одеваются элегантнее, и косметикой пользуются умело. Наши совсем забыли, что они все-таки женщины, все стараются быть похожими на мужчин. А это ведь неправильно, согласитесь!
Я кивнул, и немец продолжил:
– Ваши книги, как мне сказали, насыщены эротизмом. Неужели цензура пропустила такие книги? Или к вам особое отношение? Если да – то почему?
– Никакого особого – признался я – чтобы мои книги прошли цензуру, мне пришлось кое-что в них изменить. Написать не так, как я это хотел сделать. То, что сложилось у меня в голове, то, что я хотел изложить – было усечено, можно сказать – кастрировано. И кстати – вдруг решился я – если у вас возникнет такое желание, для вас я могу сделать другой вариант, гораздо более откровенный, изобилующий откровенными сценами. Придется потрудиться, но… впрочем, я думаю – не стоит этого делать. У вас ведь тоже цензура не дремлет!
– После Набоковской «Лолиты» по-моему всем уже плевать на цензуру – усмехнулся француз – Но вообще-то вопрос интересный. Мы это обсудим. И я лично склонен принять ваше предложение!
– Ты чего творишь?! – зашептал Махров – Нас распнут! Какая, к черту, эротика?! Ты и так по грани ходишь! Смотри, свалишься, и я с тобой!
– Не боись… я же для зарубежа! Пусть видят, насколько советский писатель раскован и насколько терпима власть, что пропускает даже такое! Иностранцы будут в восторге! Вот посмотришь!
– Посмотришь… черт ты эдакий! Обязательно что-то ляпнешь! А мне потом отдуваться! Нам ведь все равно придется докладывать о встрече с иностранцами, понимаешь?!
Говорили мы само собой тихо, практически шептали, и только Ниночка тщательно изображая отсутствие интереса к нашей перепалке, могла что-то расслышать. Но вряд ли – говорили мы быстро и практически шептали.
– Ну что же, вы видели все, что хотели! – объявил француз, и немец согласно кивнул – вы интересная личность, господин Карпов! Я хочу с вами поработать. И мой коллега, думаю, тоже (немец кивнул и что-то буркнул). Коллега хочет по примеру нашего американского друга пригласить вас на презентацию книги. И я этого хочу. Бывали в Париже? Нет? Так я вас приглашаю. Официальное приглашение получите позже. Жаль, что наше время у вас уже заканчивается, ведь мы в Москве проездом, хотелось бы с вами поговорить подольше, обсудить мировые проблемы. Да, кстати, условия по договору с моим коллегой – те же самые. Договоры аналогичны, так что не будем терять время. Давайте подпишем их, и займемся делами. Нам еще в гостиницу, потом в аэропорт…
Подписание не заняло много времени. Через полчаса зарубежные гости уже прощались с нами, пожимая руки и дежурно восхищаясь красотой русских женщин. Француз даже поцеловал руку Ниночки, чем привел ее в совершеннейший ступор. Комсомолке, спортсменке – руки целовать?! Это только буржуи!
Впрочем, скорее всего я преувеличиваю. Все-таки она выросла в интеллигентной семье, и к таким вещам должна была привыкнуть. Ну… мне так кажется. Так я себе представляю интеллигентные семьи – сам-то можно сказать из «быдла», рабочее-крестьянского, инженерно-технического. Не привелось так сказать пообщаться с настоящими-то интеллигентами! Ну да – яд и сарказм. В 2018 году что слово «либерал», что слово «интеллигент» приобрело эдакую негативную окраску. Почему? Это надо спрашивать не у меня. Простыми словами – гнилой народ эта «гнилая интеллигенция». Как там Ленин говорил – «Интеллигенция не соль Земли, а…»? Вот то-то же.
– Ффух! – демонстративно выдохнул Махров, когда вернулся в кабинет директора, где я и Ниночка сидели за столом и мило беседовали о литературе. В основном говорила Ниночка, рассказывая, как с детства запоем читала фантастику и мечтала улететь на чужие планеты. Я лишь поддакивал и улыбался – а что еще делать? Лучше дать женщине выговориться, пусть фонтан иссякнет сам по себе.
– Ффух! – повторил Махров, и усевшись за стол налил себе полфужера виски. Потом медленно влил в себя содержимое фужера и смачно закусил бутербродом с черной икрой – Отлично! Решили вопрос! Ох, и стоило мне это нервов! Еще и отписываться буду три дня! Ладно, промолчу! Ниночка, вы кушайте, кушайте! Бутербродики вкусные! А я еще выпью. У меня сегодня такое отчаянное желание нажраться – вы даже не представляете! А вы, Ниночка, давайте-ка, готовьте заявление о приеме на работу! Вон как к вам иностранцы льнут – любо-дорого смотреть! Вы будете лицом нашего издательства, тем более что знаете языки. Кстати, чего там ляпнул этот немец? Чего он французу говорил?
Ниночка как и следовало ожидать – зарделась, а я коротко пояснил – ну так, в двух словах. Махров захохотал по типу «бу-га-га!» и я показал ему кулак. Пьяный уже зараза! Валить отсюда надо!
И мы свалили. К моему (и Нины) удовольствию, дождь к тому времени закончился и на улицу выглянуло солнце. Майские дожди – они совсем не долгие, эти майские грозы с порывами ветра и потоками воды. Ливанул, вылился, ну и хватит. Траву полил – теперь и солнце можно выпускать! Лужи вот только, но если смотреть под ноги и как следует перепрыгивать – вполне ничего. А через особо «опасные» лужи можно и девушку перенести – взять ее на руки, положив на левую гладкие упругие бедра, а правую ладонь ей под грудь, на бок. Хорошо! Ну – прямо-таки молодой вьюнош! Солнце, ветерок, на руках девушка – чем не жизнь!
Поехали в центр на метро. Бродили по Красной площади, смотрели на очередь в мавзолей. Нина предложила сходить, поклониться «мощам», но я категорически отказался. Во-первых, очередь. Во-вторых, смотреть там по большому счету и не на что. Этот сморщенный труп я видел уже не раз, и не два – вся сеть забита фотографиями этих останков. Неэстетично и неинтересно. Ну а в третьих… не люблю я его. Вреда он нанес России – это просто непостижимо, сколько. Одна только его идея национального самоопределения чего стоит. Разделили страну по национальному признаку, и тем самым заложили бомбу замедленного действия, которая в конце концов и взорвалась. Не так надо было. Совсем не так! Разделить весь Союз на квадратики, как США на штаты, и никаких тебе национальных правительств. И выжигать, искоренять любые проявления национальной культуры! Заменить десятки, сотни национальностей – одной, единственной: «Советский человек»! Как у американцев: «Гражданин США» – и все! Никаких тебе китайцев, никаких латиносов или ирландцев – американец, и все тут!
