Колумбов обмен был абсолютно универсальным. Он включал в себя народы, продукты, растения и болезни со всех концов света. Кроме комаров, Колумб во время второго путешествия в 1494 году завез в Америку зоонотических животных – лошадей, коров, свиней, кур, коз и овец. Табак, кукуруза, помидоры, хлопок, какао и картофель из Америки перебрались на плодородные почвы всей планеты. Яблоки, пшеница, сахарный тростник, кофе и различная зелень отлично прижились в Америке. Картофель, к примеру, любовно пересаживали на пастбища Европы, на другом конце света от его родины. Волны Колумбова обмена всколыхнулись во второй раз во время Картофельного голода в Ирландии. В 1845–1850 годах урожай картофеля настолько упал, что в Ирландии начался голод, от которого умерло более миллиона человек. За пять лет население острова сократилось на 30 процентов, когда полтора миллиона ирландцев бежали от голода и эмигрировали в Соединенные Штаты, Канаду, Англию и Австралию.
Во время Колумбова обмена на планете произошла глобальная демографическая, культурная, экономическая и биологическая трансформация. Естественный порядок матери-природы и баланс сил повернулся и разлетелся, как колода карт по ветру. Человеческая глобальная деревня стала единой, впервые в истории, и безмерно сократилась. Глобализация, включая и болезни, переносимые комарами, оказалась новой реальностью.
Американский табак, к примеру, стал домашним наркотиком. Его часто использовали для отпугивания вредителей. Дым на всей планете отпугивал насекомых – с тех времен, когда человек впервые укротил и одомашнил огонь. «Некоторые человеческие виды использовали огонь уже 800 тысяч лет назад, – пишет Юваль Ной Харари. – Примерно 300 тысяч лет назад Homo erectus, неандертальцы и предки Homo sapiens разводили огонь постоянно».
Возможно, привлекательность табака объяснялась его способностью отпугивать комаров.
В любом случае зависимость развивалась так быстро, что в начале XVII века в Ватикан поступили жалобы на то, что священники проводят мессу, держа в одной руке Библию, а в другой – сигару. В то же время китайский император возмущался, узнав, что его солдаты продают оружие, чтобы купить табак. Он не знал, что это еще цветочки – очень скоро в Китае табак начали смешивать с опиумом.
К середине XIX века британская торговля опиумом стала последним дополнением Колумбова обмена и мощным инструментом британского империализма. Манипулируя эндемичной малярией, британское правительство заявило, что для индийцев и азиатов самым эффективным антималярийным лекарством является опиум. В докладе Королевской комиссии по опиуму 1895 года утверждалось, что, «поскольку малярия вселяет ужас и несет страдания, можно представить опиум как средство, способное предотвращать и излечивать малярию». Об этом Пол Винтер пишет в исследовании малярии и британской торговли опиумом. «К 1890 году сочетание опиума и малярии стало встречаться довольно часто… К 1892 году это сочетание стало общим местом. Малярия так свирепствовала в Южной Азии, что Королевская комиссия смогла выразить несогласие с сокращением производства опиума… Утверждалось, что противники такого решения не желают бороться со страданиями человечества. Те, кто не желал, чтобы Британия прекращала участвовать в культивировании, обработке и распространении опиума, истолковали призыв Комиссии как моральный императив».
Комары тут же превратились в козлов отпущения. Теперь они стали не просто распространителями малярии, но еще и наркодилерами. Опиум и табак прочно укоренились в Азии, особенно в Китае. К 1900 году 135 миллионов китайцев, то есть 34 процента населения, которое в то время составляло 400 миллионов человек, курили опиум хотя бы раз в день – сначала в качестве лекарства от малярии, а позже для удовлетворения выработавшейся зависимости.
К 1612 году, когда Джон Ролф отправил в Англию первый урожай табака, собранный в Вирджинии, в Лондоне уже существовало более семи тысяч табачных домов. В этих кафе любители никотина могли сидеть и беседовать, попивая табак (так называли процесс курения в те времена). Вскоре эту дымную картину дополнил кофе, еще один плод Колумбова обмена. Интеллектуалы собирались в кофейнях Оксфорда, а со временем кофейни появились на улицах всех городов Англии. Они стали столь же вездесущими, как сегодняшний Starbucks, где люди замирают над своими ноутбуками, потягивая латте за 6 долларов. К 1700 году кофеен в Лондоне стало больше, чем любых других торговых точек, и арендных платежей они вносили больше всех. В стенах этих «университетов за пенни» можно было заплатить эту сумму за «тарелку кофе» и сидеть хоть целый день, участвуя в интеллектуальных разговорах и спорах. И не важно было, знаете ли вы своих соседей по столу или нет. «В кофейнях люди делились результатами, спорили и учились в обществе единомышленников, – пишет Энтони Уайлд в книге «Кофе: темная история». – Именно здесь родилось и окрепло английское Просвещение». Разумеется, когда кофе распространился в Англии и Европе, он все еще был связан со своими корнями – в VIII веке эфиопский пастух Калдим открыл его противомалярийные свойства.
Кофе рекламировали не только как средство от малярии или лихорадки.
Считалось, что это панацея от чумы, оспы, кори, подагры, цинги, запоров, похмелья, импотенции и общей меланхолии. Как все новое и модное, кофе вызывал противоречивые мнения. В 1674 году женская общественная организация Лондона опубликовала памфлет «Петиция женщин против кофе». В ней говорилось, что после дня, проведенного в кофейне, «у мужчин не прибавляется в штанах, да и пыл их не возрастает… Влажными у них становятся только сопливые носы, твердыми – лишь суставы, а стоят у них только уши». Тут же появился столь же сексуальный и возмущенный ответ – памфлет «Ответ мужчин на петицию женщин против кофе». В нем говорилось, что напиток «делает эрекцию более сильной, эякуляцию более полной, а сперма приобретает духовную сущность». Предоставим разрешать спор между любовниками современной медицине.
Даже в начале XX века считалось, что «кофе – это ценное лечебное или, скорее, превентивное средство во время эпидемий… различного вида малярийной лихорадки». Более того, как в 1922 году в книге «Все про кофе» писал Уильям Юкерс: «Где бы ни появился кофе, везде вспыхивали революции. Это самый радикальный напиток мира, и главная его функция – заставлять людей думать. А когда люди начинают думать, они становятся опасны для тиранов». Чай или кофе? Этим вопросом задавались на политических вечеринках до американской революции. Впрочем, оба напитка можно подсластить по своему выбору сахаром или медом. Еще два пункта меню Колумбова обмена.
Помимо комаров, английские поселенцы завезли в Америку медоносную пчелу. Европейские пчелы начали массово опылять местные растения, способствуя процветанию европейских ферм и садов
[39]. Хотя роль насекомых в опылении была открыта лишь в середине XVIII века, пчелы настолько способствовали развитию европейского сельского хозяйства, что коренные народы быстро поняли, что появление странных «английских мух» – это спутник агрессивной экспансии европейцев. Учитывая, что монголы уже навеки соединили Азию и Европу, свидетельством чему выступала черная смерть, Колумбов обмен послужил мировой дворовой распродажей. На ней предлагались не только ядовитые комары, но и антидот.
