Скотт был преисполнен решимости избежать катастрофических потерь (и последующего поражения) от кровожадных комаров. Он твердо решил взять Веракрус и быстро продвинуться в глубь континента на более здоровые возвышенности, чтобы избежать желтой лихорадки и малярии. Зона высадки контролировалась врагом «более мощным, чем оборона других стран: я говорю о вомито [желтой лихорадке]». Когда в марте 1847 года Веракрус был взят, молодой офицер, лейтенант Улисс С. Грант, поделился с командиром своими тревогами: «Мы должны как можно быстрее убраться из этой части Мексики, иначе нас настигнет желтая лихорадка, которой я опасаюсь в десять раз сильнее, чем мексиканцев». Хотя истинная природа болезней, переносимых комарами, еще не была раскрыта, Скотт отлично понимал миазматическую теорию болезни. И тактическую кампанию он спланировал так, чтобы не дать болезни снять кровавую жатву с его армии. Он искусно обошел прибрежные болотистые низменности, тем самым уклонившись от комаров и их смертельных спутников – желтой лихорадки и малярии.
Скотт быстро шел вперед и взял порт. К началу апреля его армия уже двинулась на столицу. Американский генерал перехитрил и Санта Анну, и комаров. Комарам не удалось спасти Мексику от американцев, как они защитили ее от испанцев. Впервые комары оказались побеждены на собственной территории тщательной подготовкой Скотта и его твердой решимостью держаться подальше от миазматических прибрежных охотничьих угодий. Он быстро увел армию в более безопасные внутренние регионы страны. В сентябре был взят Мехико, официальный договор о капитуляции был заключен в феврале 1848 года. Несмотря на то, что война не пользовалась популярностью ни в Америке, ни в мире, Мексике пришлось уступить Соединенным Штатам 55 процентов своих территорий. Войны воплощенной судьбы привели стремительно крепнущую цивилизацию Колумбии к Золотым Воротам и сверкающим водам Тихого океана.
Научный склад ума генерала Скотта и тщательное планирование с целью обхода зараженной комарами местности подарили Соединенным Штатам территории Калифорнии, Невады, Юты, Аризоны, Нью-Мексико, большую часть Колорадо, небольшие части Вайоминга, Канзаса, Оклахомы и, конечно же, Техас. Дж. Р. Макнил пишет, что всеми этими приобретениями Америка «обязана твердой решимости Скотта не заводить армию в низменности летом… благодаря чему удалось избежать желтой лихорадки». Победа Скотта, по словам Макнила, «помогла Соединенным Штатам в 1848 году упрочить свое положение величайшей державы в американском полушарии». Но многие американцы считали, что Мексика была завоевана нечестным путем. Война представлялась трусливым актом империалистической агрессии. Позже Грант заявлял: «Вряд ли в истории была более подлая война, чем та, что Соединенные Штаты вели с Мексикой. Я думал так, когда был еще юношей, но мне не хватило моральной храбрости, чтобы подать в отставку».
Американо-мексиканская война стала боевой разминкой для многих генералов Гражданской войны. По большей части, они были хорошо знакомы, а то и дружили. Это относилось в том числе к Гранту и Ли. Впоследствии на стороне Союза воевали Джордж Макклеллан, Уильям Текумзе Шерман, Джордж Мид, Амброуз Бернсайд и Улисс С. Грант. За Конфедерацию выступили Стоунволл Джексон, Джеймс Лонгстрит, Джозеф Э. Джонстон, Бракстон Брэгг, Роберт Э. Ли и будущий президент Конфедерации Джефферсон Дэвис
[75]. Грант напрямую связал американо-мексиканскую войну с войной Гражданской: «Я был ярым противником войны и до сих пор считаю ее одной из самых несправедливых, какие сильная держава вела против слабой. Республика последовала худшему примеру европейских монархий, забыв о справедливости в жажде получить дополнительные территории. Техас изначально принадлежал Республике Мексика… Оккупация, отделение и аннексия, с самого своего замысла до окончательного исполнения, были заговором ради приобретения территорий, на которых можно было бы создать рабовладельческие штаты для Американского Союза». Так Грант вступает в спор относительно будущего распространения рабства на огромной, недавно приобретенной территории.
Бывшая мексиканская территория была завоевана, и сразу же возникли вопросы о том, какими должны стать новые штаты и территории, свободными или рабовладельческими. В 1850 году Калифорния стала свободным штатом, что приветствовали северяне и аболиционисты. В ответ Конгресс принял Закон о беглых рабах (в рамках более объемного Компромисса 1850 года). По этому закону всех беглых рабов следовало возвращать хозяевам. За помощь беглецам назначался штраф в 30 000 долларов. Охотникам за рабами было позволено выслеживать и ловить рабов в свободных штатах. Короче говоря, раб навсегда оставался рабом. Банды охотников за беглецами часто похищали любых афроамериканцев, рабов и свободных людей и возвращали их в рабство. Об этом рассказано в блестящем фильме 2013 года «12 лет рабства», который был удостоен премии Киноакадемии как лучшая картина года. У беглых рабов и афроамериканцев Севера был единственный выход – бежать в Канаду.
Подземная железная дорога Гарриет Табмен работала на полную мощность. Она доставляла беглецов и свободных афроамериканцев в Канаду, в частности, на ферму Джозайи Хенсона на юге Онтарио. В период с принятия Закона о беглых рабах до начала гражданской войны в 1861 году более 60 000 афроамериканцев смогли обрести свободу в Канаде. Судьба Хенсона легла в основу знаменитого романа Гарриет Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома» 1852 года.
Бичер-Стоу написала свой роман в ответ на Закон о беглых рабах. В нем она честно рассказала о жестокостях и ужасах рабства. Книга Бичер-Стоу способствовала развитию аболиционистского движения, и влияние ее нельзя недооценивать.
«Хижина дяди Тома» стала пропастью между Севером и Югом.
Мнения о будущем рабства резко разошлись. Принимая Бичер-Стоу в Белом доме в 1862 году, президент Линкольн сказал: «Значит, это вы – та маленькая женщина, написавшая книгу, которая развязала большую войну?»
В десятилетия до Гражданской войны на юге и западе активно расчищали земли для выращивания хлопка и других сельскохозяйственных культур. Все это вело к росту популяций комаров и распространению малярии и желтой лихорадки. Малярия стала неотъемлемой частью жизни фронтира. «К 50-м годам XIX века малярия стала эндемичной для Соединенных Штатов, – пишет эпидемиолог Марк Бойд в 1700-страничном труде «Маляриология». – Гиперэндемичными зонами стали юго-восточные штаты, долина реки Огайо, долина реки Иллинойс и практически вся долина реки Миссисипи от Сент-Луиса до Мексиканского залива». Плотность населения возрастала. Портовые города Мексиканского залива и реки Миссисипи становились центрами глобальной торговли. Все это способствовало распространению малярии и желтой лихорадки.
Американский писатель Эдгар Аллан По описал эпидемию желтой лихорадки в новелле 1842 года «Маска Красной смерти»: «Теперь уже никто не сомневался, что это Красная смерть. Она прокралась, как тать в ночи. Один за другим падали бражники в забрызганных кровью пиршественных залах и умирали в тех самых позах, в каких настигла их смерть. И с последним из них угасла жизнь эбеновых часов, потухло пламя в жаровнях, и над всем безраздельно воцарились Мрак, Гибель и Красная смерть». Новый Орлеан, Виксбург, Мемфис, Галвестон, Пенсакола и Мобайл – во всех этих городах в течение тридцати лет до Гражданской войны ежегодно вспыхивали эпидемии желтой лихорадки. Особенно тяжелой стала эпидемия 1853 года, когда в районе Мексиканского залива умерло 13 000 человек, в том числе 9000 в одном лишь Новом Орлеане. «Подобные сцены массовой смерти, погребальных траншей и массы беженцев можно сравнить с полями сражений Гражданской войны, – пишет историк Марк Шанц. – Потери Нового Орлеана… с лета 1853 года оказались значительно больше потерь армии конфедератов в битве при Геттисберге летом 1863 года». В Мобайле доктор Джозайя Нотт, который одним из первых предположил роль комаров в распространении желтой лихорадки, писал: «Со всей определенностью можно сказать, что во многих городах штатов Залива эта ужасная эпидемия унесла колоссальное количество жизней, уменьшив население больше чем вдесятеро».
