– Мать его, ты кого подстрелил? – напрягся я.
– Откуда я знаю, кого? Я же у него паспорт не спрашивал. Он стоял, ухмылялся, я ему выстрелил в ногу, он упал. Лежит на земле, корчится, как футболист на поле. Я ему говорю: «Ты, гнида, или сейчас заткнешься, или я добью тебя, чтобы не мучился». Волшебные слова! Мы потом целый час препирались, а раненый лежал и улыбался, как младенец в люльке.
– Гера, у нас по сводкам в последние месяцы не было ни одного огнестрельного ранения из боевого оружия.
– Так я же стрелял наискосок, так, чтобы не задеть ни большую берцовую кость, ни артерии. Никакого особого лечения такая рана не требует. Кровотечение остановил, повязку наложил – и все, жди, когда раны зарубцуются. Они этого раненого в больницу не возили, сами с кровотечением справились.
– Опиши мне человека, в которого ты стрелял. У него были наколки?
– Восходящее солнце на кисти правой руки, на левом запястье – змея, обвивающая кинжал. Во рту все зубы золотые, волосы редкие, как у древнего старика.
– Это Псих. То-то я смотрю, он в последнее время пропал. Гера, вопрос некорректный, но откуда у тебя столько оружия?
– Секрет фирмы, – улыбнулся гость.
– Ладно, проехали, – не стал настаивать я.
– Андрей Николаевич, скоро в стране огнестрельного оружия будет как грязи. Поверьте мне, процесс разграбления воинских складов только начался. Я расскажу вам одну небольшую историю. Наш великий гуманист с родимым пятном на лбу решил в одностороннем порядке вывести из Германии несколько боевых частей. В немецком городе Магдебурге в вагоны загрузили воинское имущество, взяли состав под охрану и поехали. В Саратове, в конечной точке передислокации, вагоны вскрыли и выяснили, что в одном из них не хватает пятнадцати ящиков с автоматами. Пломбы на месте, а автоматов нет. Чудеса, правда? Весь караул, что охранял состав, отдали под суд, несколько офицеров выгнали из армии, а генералы подсчитали свой законный барыш.
– Искусственная недостача? – предположил я. – В вагон изначально загрузили меньше имущества, чем по накладным? Как же они неучтенные автоматы из Германии вывезли?
– Нынче мятый рублик открывает любые двери и сердца, и таможенники тому не исключение. Эпоха идеалистов и борцов за всеобщее счастье закончилась, наступили времена поклонения золотому тельцу. Сколько лет наша пресса травит армию? Оплеванные солдаты и офицеры уже не гордятся службой в армии, а стыдятся ее. Жить ради идеи, когда сама идея дискредитирована в глазах общества, – это абсурд. Личное благосостояние куда весомее, чем присяга и уставы.
– Красиво ты сказал: «Оплеванная армия»! Нас, милицию, гораздо раньше вояк начали в грязи полоскать, и ничего, служим, ловим воров и убийц. Кстати, об идее. Если ты собрался создать новое движение, то без идейной платформы ты далеко не уедешь.
– Фигня! Главное – название есть, а все остальное потом выдумаем.
– Вернемся к твоим наколкам. Так что они означают?
– «БСК» – не означает ничего. Татуировщик должен был выколоть «КБС» – название части, где я служил. «Калачевская бригада спецназначения».
– Татуировщик буквы перепутал? Обалдеть! Куда он смотрел?
– Ему до дембеля оставалась пара дней. Все мысли о доме, о женщинах. Я когда увидел, что он мне наколол, взбесился, хотел ему челюсть сломать, потом успокоился, стал прикидывать, что бы эти буквы могли означать, но так ничего путного и не придумал. Теперь-то, с вашей помощью, я могу гордо заявить: «Бесчестие смывается кровью!» Девиз на все времена.
– Гера, – я посмотрел на часы, – время позднее, давай выкладывай, зачем пришел.
Гость выложил на стол пачку сигарет «Родопи», допил остывший чай, закурил.
– Андрей Николаевич, вы сказали, что меня ищет вся милиция области. За что? Что я противозаконного сделал?
– Вот тебе здрасте! – развел я руками. – А на трассе в аэропорт ты с Дато Батумским о погоде диспутировал?
– На трассе на меня бросился человек с ножом. Я в порядке самообороны ударил его и ушел, чтобы дальше не провоцировать конфликт.
– Вот ты как решил все обставить! – весело сказал я. – Давай дальше. Каждая версия имеет право на существование.
– Никаких версий выдумывать не надо. – Гость одарил меня улыбкой уверенного в себе человека. – История на трассе была проста, как наш исходный путь. В тот день я поехал в аэропорт, решил посмотреть, как взлетают самолеты. С детства обожаю смотреть, как авиалайнер разгоняется по взлетной полосе и уходит в небо.
– Очень веская причина съездить в аэропорт, – согласился я.
– На трассе образовался затор, – продолжал Гера. – Я вышел из машины и пошел посмотреть, что случилось. Вдруг авария какая и людям требуется помощь? Иду я вдоль машин, и тут на меня набросился нерусский мужик с выкидным ножом. Я десять лет занимаюсь карате, так что реакция у меня сработала быстрее, чем я понял, что происходит. Я ударил мужика с ножом, обезоружил его и ушел.
– А твои автоматчики? – серьезно спросил я.
– Какие еще автоматчики? – не менее серьезно переспросил гость. – Там кто-то был с автоматом? Я лично никого не видел.
– Все свидетели видели двух мужчин с автоматами Калашникова, а ты – нет?
– Ваши свидетели что, все поголовно эксперты-криминалисты? Как они смогли определить, настоящие это автоматы или нет? Быть может, эти мужики выпилили автоматы из дерева, покрасили их половой краской и поехали поиграть в «Зарницу»?
– Твои люди… – начал я, но Гера не стал дослушивать вопрос.
– Какие люди, Андрей Николаевич? Я один на трассе был. Ехал на попутной машине, номер ее и как выглядит водитель – не запомнил. С вашими мифическими автоматчиками не обнимался, указаний им не давал. Свидетели? Мало ли, что им могло показаться? День жаркий был, головку напекло, вот и появились посреди дороги мужики с автоматами наперевес. Вопрос ребром: Дато Батумский на меня заявление написал?
– Ему воровская честь не позволит в милицию обратиться.
– Если нет заявления потерпевшего, то на каких основаниях меня в розыск объявили? – жестко спросил Гера. – Вы обижаетесь, что милицию ни за что ни про что грязью обливают, а сами беспредел творите, как в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. На меня уголовное дело возбудили, а потерпевшего нет, заявления нет, справки о причиненных телесных повреждениях нет. Что вы мне собрались предъявлять, какие-то автоматы Калашникова? Найдите их, проведите криминалистическую экспертизу, а потом уже объявляйте меня в розыск.
– Я понял твою мысль, – остудил я разгорячившегося гостя.
– Андрей Николаевич, знающие люди шепнули мне, что вы – самый здравомыслящий человек в городской милиции. Доложите своим начальникам, что пока на меня заявление от потерпевшего не поступит, то искать меня – это произвол, нарушение моих конституционных прав и свобод.
