Я подумала, что его узкие, болотного цвета глаза были такими же неподвижными, как бывают глаза хищников во время долгой ночной засады. Если бы Мастер Улиус был худым, он бы всем и каждому казался жутко опасным типом, настоящим психопатом — с таким-то взглядом! А так — пухлые щеки, кудрявая борода, пестрая одежда и необъятные телеса отвлекали от главного — от холодной, внимательной сущности, прячущейся за таким добродушным фасадом.
— Кратко обрисую сложившуюся ситуацию, — шеф подпер щеку ладонью с перстнями:
— Мелисандр Кес подозревается в убийстве двух человек: Балтимора Кеса из Асерина и Бухтара Наваби из Иджикаяна. Последний был наследником иджикаянского Хранителя Подзведного Шатра. То есть мальчишка имел высокую государственную ценность. Мелисандр Кес сбежал из Асерина до того, как иджикаянская делегация допросила его. Потому что убийца отправился прямиком сюда, в Шолох, где успешно выдавал себя за придворного историка в командировке. В итоге иджкаянцам удалось выследить Мелисандра самостоятельно. Ровно до границы, где он объявился около двух недель назад. В Шолохе они подали официальный запрос на получение данных о преступнике. Но, как выяснилось, приставленная к нему Ловчая — ты — раз за разом подавала отчеты о том, что «все нормально, ничего подозрительного». Более того, в графе «источник сведений» в 95 % случаев указано «со слов Мелисандра Кеса». Возмутительный непрофессионализм! Король Сайнор уже два года бьется над тем, чтобы заключить союз с Иджикаяном — сильнейшей империей Лайонассы. А этот инцидент может помешать планам короля.
Улиус умолк. Я не издавала ни звука.
— Короче, ты в заднице, — подытожил шеф.
— Я не знала, что он преступник, — я потупила взор.
— В смысле, не знала?! — заорал Улиус: — Это твоя работа — узнавать то, что скрывают иноземцы!
— Мне сказали, что это стандартное задание — следить за гостем Шолоха. Что это так, для галочки. Для проформы, — я не теряла надежды оправдаться.
Улиус грохнул кулаком о стол:
— У любой «галочки» есть своя история появления! Как можно так безответственно относиться к работе, а?! Когда ты последний раз видела Мелисандра?
Я уже открыла рот, чтобы сказать правду, как вдруг у меня, почти против воли, вырвалось:
— Не помню. На днях. Мы в основном общались по почте.
Улиус издал странный, звериный рык. Другие в моменты разочарования стонут — но не он. С каждой секундой я все сильнее понимала — по-настоящему понимала, на практике, — внешность обманчива. Не стоит безусловно доверять толстякам. И старушкам. И людям в шапках с помпонами. Все они могут задать вам жару, если вы облажаетесь, как я.
Дверь в нашу «допросную» тихонько открылась. На пороге стояла Селия.
— Позволите? — сухо обронила она. Улиус, не оборачиваясь, кивнул. Ассистентка прошла внутрь и села рядом с шефом. Она по-птичьи наклонила голову вбок и, прищурившись, уставилась на меня.
— Селия, разберись с ней ты, — проворчал мастер Улиус, мгновенно успокоившийся. Ух, а я-то боялась, он меня придушит! Начальник сокрушенно покачал головой:
— У меня терпения не хватает на столь безответственных мальков.
Затем, грузно поднявшись, он вышел из комнаты. Только ярко-изумрудная пола мантии змейкой мелькнула на прощание.
Селия с грохотом пододвинула свой стул так, чтобы сидеть четко напротив меня.
— Что ж. Поговорим, — тонко улыбнулась она.
Мне сделалось жутко.
Следующие минут десять Селия осторожно, как высококлассный хирург, препарировала мое эго.
Перед ней были разложены на манер игральных карт все документы, поданные мною за время работы в Ведомстве. Тут были отчеты о перемещениях Мелисандра, подписанные мною дела Полыни, формуляры из Архива и Арсенала, запросы данных и помощи.
Селия действовала так: кидала в меня обвинительный тезис, подкрепляла его соответствующим документом, выслушивала контраргумент, а потом притворно вздыхала и приступала к следующему пункту.
Самое ужасное, что все ее упреки были разумны и обоснованы. Например, ей не понравилось, что я не стала проверять, как дела у тилирийских рыбаков после того, как разобралась с «тихим лодочником». А они, между тем, через два дня вандальски разгромили дом бедного рыбьеголового (он не пострадал).
Или другой случай: как-то мы с Андрис Йоукли ловили эльфа-воришку, и, когда поймали, он очень грязно высказался о нас, наших семьях и нашей работе. Я разозлилась и дала ему пощечину, чем долбанный эльф кичился потом во время суда. За это ему немного скостили срок. Андрис тогда сурово меня отчитала.
В общем, да. Недовольство Селии было понятным. Но меня смущало две вещи.
Во-первых, какого праха никто не обратил на мои косяки внимания, когда я честно сдавала закрытые дела на подпись архивариуса? В папках всегда были приведены все подробности. Сказали бы сразу! А во-вторых…
— А во-вторых, какое отношение это имеет к моей неудавшейся — признаю — слежке за Кесом? — спросила я максимально спокойным тоном.
Сейчас мне точно не следовало раздражаться, грубить и усугублять собственное положение:
— Вы правы, Селия, я действительно облажалась с Мелисандром. По полной. Я искренне прошу прощения, и я готова понести необходимое наказание или помочь все исправить. Насколько это возможно. Но зачем вы перебираете остальные мои дела?
— О, тут все просто, — Селия зевнула и грациозно потянулась:
— Исходя из того, что я вижу в ваших документах, я думаю, что вам вообще не место в нашем Ведомстве. Вы отвратительно некомпетентны, Тинави. От-вра-ти-тель-но. Вы позорите звание Ловчей.
Сердце у меня ухнуло. Я положила руки на колени, чтобы ассистентка не увидела, как они дрожат.
— Но… Я же всего две недели в должности. Я не успела научиться всем тонкостям.
— Ваш куратор должен был вас им обучить.
— Поверьте, он делает все возможное. Просто для этого нужно время…
— Вы мне, пожалуйста, не говорите, для чего время нужно, а для чего нет, Тинави. Я поопытнее вас в таких делах буду, — Селия ехидно глянула на меня поверх очков.
Я умолкла.
Раздался громкий, злой стук в дверь.
Ощущение, будто толпа разъяренных гномов с топориками явилась к Королю-под-Горой требовать новых страховых условий для шахтеров. А тот, зараза, забаррикадировался в тронном зале.
Стук не прекращался до тех пор, пока Селия, опешившая от подобной наглости, не открыла дверь.
— Вы что себе позволяете? — зашипела она.
На пороге стоял Полынь. От него за версту веяло холодом, а взгляд и вовсе был способен обратить человека в камень. Неужели так выглядит мое спасение из допросной комнаты?
— Нет, это вы что себе позволяете, — в тон ответил Полынь из Дома Внемлющих.
