— Госпожа Тинави, Вас ожидают в Малом Архивном зале. Проследуйте туда, пожалуйста.
— Кто меня ожидает?
Но секретарь уже упорхнула прочь, будто маленькая лесная пичуга. Пожав плечами, я отправилась в указанное место.
Самое примечательное в Малом Архивном зале — количество свитков. Тубусы с бумагами занимают большую часть просторного двухуровнего помещения. Старинные и современные, пергаменты и папирусы, частные и государственные, документы заполняют шкафы, громоздятся на полках и стеллажах, висят на специальных крючках под светильниками. Бесцветные тени архивариусов мягко скользят вдоль стен.
Сегодня, помимо меня, здесь был лишь один посетитель. Он свернулся калачиком в тяжелом кожаном кресле и с осторожностью перелистывал шуршащие листы какого-то древнего манускрипта. У посетителя был миниатюрный рост, каштановые волосы и круглые ореховые глаза.
— Карл? Что ты здесь делаешь? — удивилась я.
Мальчик отложил манускрипт и обеспокоенно шепнул:
— Дахху пропал.
— Как это?
— Не знаю. Вчера после ужина он, как обычно, сел писать «Доронах». Потом сказал, что его ждет важное дело. Ушел, да так и не вернулся до сих пор.
Я нахмурилась.
— Слушай, ну Дахху взрослый человек. Может, остался ночевать у кого-то из друзей? Придет после завтрака.
Карл отчаянно покачал головой:
— Нет. Я знаю, что его не было у Кадии. У тебя тоже. Больше негде.
— Ну здравствуй! Есть еще целый Дом Смеющихся. Не сказать, что ближайшие друзья, но переночевать у родственников — чем не вариант? Магистр Уорлин. Товарищи из Лазарета. Вариантов много.
Подросток поежился, неловко спрятав голову в плечи:
— У меня плохое предчувствие…
Я осторожно присела на подлокотник его кресла. Тотчас из дальнего конца зала раздалось недовольное шиканье: по мнению архивариуса, такое телодвижение граничит с развратом. Тихо выругавшись, я просто опустилась на корточки перед расстроенным Карлом:
— Ну послушай. В конце концов, ты — самый сильный маг из всех, кого я знаю, как бы дико не было это признавать. Ты уже просил унни отыскать Дахху? Если нет, дерзай.
— Я… — мальчик замялся. — Я не знаю, как это сделать.
— Окей. Я тоже. А ташени посылал?
— Да. Без ответа.
— Ну и ладно. Слушай, Карл, по закону человек может целых три дня где угодно шляться, и только потом его родственникам и друзьям рекомендуют волноваться. Уверена, с Дахху все в порядке. У меня сейчас важное рабочее мероприятие, поэтому давай сделаем так: ты идешь домой и не переживаешь, а я — ловлю преступника. Вечером встречаемся. Если Смеющийся так и не найдется, приступим к активным поискам. И Кадию подключим. И ее хахаля. Уверена, если что, его ресурсов хватит на то, чтоб весь Шолох на уши поставить. Пойдет?
Мальчик пожевал губами, потом согласно кивнул.
— Не грусти, эй! — я потрепала его за щеку, из-за чего Карл оживился: негодующе вывернулся и нахохлился.
— Я не грущу. Просто в воздухе пахнет грозой, а мне не нравится запах озона.
— Ну… Не знаю, что такое озон, но мы в Шолохе называем это просто запахом грозы. Весна, парень. Что поделать.
— Ты знаешь, в моей жизни было много весен, — горестно пробормотал Карл.
В устах двенадцатилетки это звучало весьма забавно. Он продолжил:
— Не все они пахли грозами, но все — несли перемены. Если в мире есть что-то, что я ненавижу — это они. Перемены. Перемены и грозы. Вспышки, которые представляют все в таком искаженном виде, что ты начинаешь сомневаться в собственном разуме. Яркий свет, в которым ты стоишь, будто голый, и нет ничего — ни прошлого, ни будущего, ни настоящего. Твое сознание будто растворяется в грохоте стихии, а когда собирается вновь — никто не может гарантировать, что это ты, а не кто-то новый с поддельной памятью. Никто не может гарантировать, что то, чем забита твоя черепушка — это действительно твои мысли, твои идеи, твоя вера. Я частенько чувствую себя всесильным, Тинави. Но чаще — уязвимым. И когда приходит гроза… Когда приходит гроза, мне кажется, что я — песчинка, попавшая в глаз всевидящему богу. И он злится, и хочет выковырять меня поскорее, и от его плохого настроения горы раскалываются, становясь вулканами. Всю свою жизнь я ищу правду. Правду о том, кто мы, откуда, зачем и почему. И несмотря на то, что я знаю и могу куда больше, чем все выэ, я чувствую, как раз за разом ступаю на неправильный путь. Мне катастрофически не хватает времени. Грозы и перемены обнуляют все, возвращают меня на старт, раз за разом. Так что будь проклят чертов запах озона.
В Малом Архивном зале потемнело. Аквариумы с осомой тихонько зажужжали, начали рябить, застухая и разгораясь вновь. Серый архивариус подошел к самому крупному и постучал костяшками пальцев по тонкому стеклу, будто пытаясь разбудить траву. Я оторопела почесала макушку и протянула, глядя в круглые, совиные глаза мальчика:
— Ну у тебя и загоны, Карл…
От его взгляда, последовавшего за этой репликой, мог с легкостью воспламенится Смаховый лес. Целиком. Сухой, мокрый — неважно.
Я сглотнула:
— Короче, не волнуйся, парень. Дахху найдется. А грозы сегодня не будет, я вчера читала прогноз в «Вострушке».
— О, поверь!..
С саркастической усмешкой, искривившей губы, Карл вылез из кресла и, нарочно топая, покинул зал. Сколько на него не шипел архивариус — Карлу было по барабану.
— Во дает, — изумленно покачала головой я и пошла искать Полынь.
Несмотря на то, что я изо всех сил уговаривала себя не поддаваться панике, было сложно не поверить в интуицию Карла. Если у чудо-мальчишки так портится настроение — жди беды.
Чтобы успокоиться, я стала напевать про себя дурацкие детские считалки.
****
— Ну здравствуй, синеокая звезда Иджикаяна!
Куратор встретил меня в превосходном настроении. Он сидел на своем любимом широком подоконнике, буквально тая от удовольствия. В честь торжественного дня Полынь надел совершенно безумное радужное одеяние. Если б я не знала, что он тот еще модник, то решила бы, что Внемлющего просто облили краской: на белом фоне всех его маек расплывались хаотичные разноцветные пятна, принимающие самые дикие формы.
— Да по тебе можно проводить тест Роршаха для умалишенных, — фыркнула я, с любопытством присматриваясь к красочным разводам.
Полынь, болтая ногами, поднял мне навстречу бокал с чем-то шипящим:
— Почти угадала, дорогая. Если честно, не стань я тем, кто я есть, я бы точно пошел в мозгоправы. Всегда интересовался человеческой психикой.
— Да? А почему тогда выбрал госслужбу?
— Иногда за нас все решает судьба, — беззаботно пожал плечами куратор.
