Я поняла, что мне по-своему полегчало. Все-таки в одиночку здесь было бы совсем худо.
— У тебя свободны руки? — снова нарушил тишину Внемлющий.
— Нет. А у тебя?
— Пф… и руки, и ноги — все в кандалах. Даже на шее цепь, с ума сойти. Я надеялся, ты ощупаешь свою камеру и сможешь что-то придумать.
— Я могу немного передвигаться туда-сюда, в пределах метра. Но разве можно сбежать из этой тюрьмы?
— Будет глупо не попробовать, как считаешь?
— Полынь, мне так жаль, что это случилось… — вдруг прорвало меня.
— Нет, не надо. — его голос был очень строгим. — Не жалей. Случилось и случилось. По-своему я заслужил. Но нам надо вытащить тебя отсюда и как можно скорее.
— Меня? Как ты себе это представляешь? Меня ведь тоже обвиняют.
— Как я уже говорил, на самом деле у них на тебя ничего нет. Если бы не глупая попытка противостояния в саду, тебя, возможно, уже отпустили бы.
— Эээ… Ну, вообще-то, это ты кинул в Ходящих заклинание. Я попробовала первой, да. Но безрезультатно. Хороший специалист из Правого ведомства наверняка доказал бы, что я просто решила размяться, а злобные теневики напали. То есть с точки зрения формальной логики мы здесь именно из-за тебя. Не швырни ты тот «снежок» — убежал бы уже далеко-далеко, а я, как ты сам отметил, была бы выпущена из пыточного подвала.
Ответное молчание за стеной показалось мне очень обиженным. Могу представить себе ход мыслей Полыни: да я там тебя спасал, весь такой из себя шикарный, а ты теперь меня крайним выставляешь! Ну, подруженька, ну, зараза!
Нет, ну а что? Он действительно ошибся. И лучше я скажу ему об этом сейчас, чем буду годами копить обиду, которая сгноит в итоге и мою душу, и наши дружественные отношения.
И, все-таки, прерву саму себя: какая же я оптимистка, оказывается! Мы сидим в темнице, вроде как приговоренные к смертной казни, а я рассуждаю о пользе немедленного высказывания претензий во имя долгой и продуктивной дружбы. Мда.
Я тихонько фыркнула.
— Ладно, Полынь, забыли. В любом случае, это было весьма благородно — кинуться на мое спасение. Получилось весьма романтично — строгий карьерист, оказавшийся мятежным Ходящим, ставит на карту свою жизнь, чтобы помочь юной, не всегда выставлявшей себя с хорошей стороны…
— Проехали, — деловито отрезали стены. — И, кстати, я не мятежный Ходящий.
— Ну да, ну да, конечно.
— Я серьезно. Если ты перестанешь корчить из себя шута, все расскажу. А потом попробуем устроить побег.
Согласившись с таким планом действий, я поудобнее устроилась на гнилой соломе, застилающей пол темницы, оперлась затылком о стену позади себя и приготовилась слушать.
****
Рассказ Ходящего
Когда мне было пять лет — я этого не помню, но по логике получается, что именно тогда — мои родители, с подачи тетушки Тишь, продали меня Королю.
Дело в том, что Лесное королевство, с самого момента своего создания в XVIII веке, комплексовало из-за множества вещей. Наша страна была настоящим подростком на зрелой арене мировых государств! Нервным, озлобленным и талантливым, которого каждый думает наколоть и нагнуть в меру своих способностей. Для серьезной игр мы в те годы совсем не годились. То правомочности у нас было маловато, то история бедновата, то мы никому не нравились из-за своего долголетия и повышенного уровня магии. Сплошные комплексы и никаких, что называется, плюшек.
Но внешние враги — ладно, поборемся. А вот от возможной смуты внутри нужно было сразу придумать лекарство. А то знаем мы, как оно бывает: сплетни, слухи, подпольные кружки, план революции, государственный переворот — и вот уже у власти стоит жалкий приспособленец, который за горсть золотых сдает нашу страну в подчинение другим. Нет. Такой сюжет нас не устраивал, не для того мы возвращались из Шэрхенмисты на землю наших предков.
Вот и пришлось власть имущим окружить наше общество сторожевыми псами, которые всех инакомыслящих и потенциально опасных могли срезать на корню, а других — просто припугнуть, потому что никакая магическая предрасположенность не делает человека бесстрашным. Бесстрашным, Тинави, людей делает только правильное воспитание вкупе с тяготами жизни, но это совсем не шолоховская история, что уж там.
На роль агрессивных, зубастых овчарок первый шолоховский правитель выдвинул тех, кого теперь вы кличите Ходящими, да впридаток обязательно тихонько сплевываете или молитесь вслед, кому какая традиция ближе.
Как можно было добиться того, чтоб Ходящие были точно умнее и сильнее своих поднадзорных? Очень легко. Надо было отдавать их на обучение шэрхен — единственному народу Лайонассы, который жил с одной и той же магической традицией испокон веку.
Обитатели Шэрхенмисты не понаслышке знали Хранителей и Драконов. Они запросто могли выпить чарку вина с Рэндомом, сразиться в кулачном бою с Карланоном, сплясать что-то вроде непристойного гопака с мучительно краснеющей Авеной и рассказать неприличный анекдот веселушке Дану. Может, нам, шолоховцам, и обломилась халявная унни в виде курганных косточек, но народ шэрхен понимает, что, как и почему работает в магии. И вообще они секут в устройстве мира побольше, чем остальные. Не ленятся, знаешь ли, книжки читать. Заумные такие теоретики, хвала небу, что на своей волне, а не то вся Лайонасса уже была бы под ними.
Итак, был создан Теневой департамент. Каждый год по всему Шолоху специальные люди искали и находили несколько малолеток с максимальными показателями энергетического потенциала, выкупали их — за хорошие деньги! — у родителей и отправляли на добрых пятнадцать лет в Шэрхенмисту.
Там детей растили, учили чародейству бытовому и боевому, рисовали на коже Глазницу — так мы называем меж себя око Ходящих — и потихоньку приучали к божественной магии.
Да, легенды не врут. У Ходящих, помимо права на убийство, есть пять невозможных, катастрофических или, как мне нравится это называть, запредельных умений: Скользить (то есть идти или бежать очень быстро), Прыгать (то есть мгновенно перемещаться в пространстве на малые расстояния), Созерцать (отматывать время на час назад и смотреть прошлое, не вмешиваясь), Читать (чужие мысли) и Блекнуть (становиться невидимым).
Разобравшись с этими и другими непростыми вещами, мы, Ходящие, возвращались в Шолох и верой и правдой служили Короне, наводя в столице и окрестностях покой и порядок. И, заодно, нагоняя страха, профилактики ради. Помнишь, что я сказал тебе, когда мы ловили баргеста? Не так важна степень наказания, сколько неизбежность оного. Ходящих так боялись, что бунтовать пройтив Короля и в мыслях не было. По факту, мы довольно редко пытали, убивали и прочее. Один факт нашего существования на ура промывал горячие головушки.
Два века все шло, как по маслу. Ровно до тех пор, пока два года назад король Сайнор не решил, что содержать институт Ходящих — это какая-то политически отсталая идея.
