Друг продолжил:
— И тут, после встречи с бокки, в моем сознании будто бы открылась дверь. Я начал видеть эти сны. Причем такие, Тинави, такие!.. Они очень похожи на реальность. Но вместо Шолоха я вижу великолепные леса, тянущиеся до берега моря в одну сторону, и до Мудры, сожженной столицы Срединного Государства, в другую сторону. Я вижу старые эпохи: то, как в Мудре жили люди бок-о-бок с хранителями и драконами, и то, какими сильными магами были местные жители. Также четко, как тебя сейчас, я вижу каждого из богов-хранителей: вот сияющая Авена, смелые Рэндом и Карланон, нежная Селеста, веселая Дану и гениальный Теннет. Я вижу, что они чувствовали себя в Мудре, будто дома, и были для местных жителей учителями и старшими товарищами. Мне кажется, я даже могу перечислить названия улиц, по которым хожу, представляешь?
— Ты настолько хорошо знаешь историю? — полюбопытствовала я.
— Я? Нет, конечно. Но там, во снах, меня сопровождают люди с лицами, которые я никак не могу рассмотреть. Они рассказывают мне все, будто экскурсию читают. И я чувствую, что не должен лечить руку, иначе эти сны пропадут, и, по словам тех людей, я не смогу выполнить свое предназначение.
— Люди с неясными лицами? Бокки?
— Не уверен… Но что-то общее есть.
— А что за предназначение такое? — я напряглась, потому что ненавижу всякие фантазии про «избранных», «на роду написано» и прочее. Человек сам вершитель своей судьбы, и точка. «Предназначение» в большинстве случаев — приманка извращенных сект.
— Ты знаешь, — Дахху явно смутился. — Мне кажется, это может быть про мою идею о написании «Доронаха»…
— ДА ЛАДНО?! — я аж поперхнулась от неожиданности. Друг смутился еще больше. — Мы с Кадией в течение восьми лет ежедневно талдычим тебе, как попугаи, о том, что тебе надо написать свою хренову энциклопедию, но ты понял, что это отличная идея, только сейчас? Из-за снов? Небеса великие, да будь ты проклят, Дахху!
— Ну, эти сны очень убедительны, — пожал плечами друг. — И в них столько материала… Моей главной проблемой с «Доронахом» всегда было то, что я не знал, с какой стороны к нему подступиться. Мне виделась объемная, полнокровная энциклопедия, которая познакомила бы вдумчивого читателя с культурой и характером Шолоха, но как все это воплотить? Теперь я знаю — через историю. Но не сухую, фактологическую историю, которой нас пичкают на учебе, а через красочные рассказы, служащие пониманию современности. Скажи мне, разве кто-то в Шолохе знает историю? Говорят, у нас так плохо с ней из-за той трагедии, которая в итоге постигла наших предков — Срединное государство… Но, думаю, ее просто подают не под тем соусом. Кому интересны даты? А вот характеры — другое дело.
Мы уже давно перестали практиковать чьягу. Просто сидели бок-о-бок подле водопада и любовались радужными брызгами. Я согласилась с Дахху:
— Характеры — это да. А еще люди любят сказки. Помнишь, два года назад была реформа Ходящих? Даже я, человек далекий от политики, то и дело о ней вспоминаю, стоит мне подсунуть какой-нибудь триггер: увидеть замазанный герб в Иноземном Ведомство или там заметить на витрине магазина характерную маску… Думаю, эта реформа до сих пор на устах именно потому, что с Ходящими связано столько легенд и недосказанностей. Одно только название чего стоит — Теневой департамент!
— Я с тобой согласен. Ходящие всегда притягивали к себе много внимания. Каждый шолоховец знал, что они занимаются внутренней разведкой и имеют право на убийство, но что дальше? Когда по столице ходят люди в балахонах и с лицами, скрытыми за железными масками, поневоле придумаешь небылицы. Моей любимой версией было то, что Ходящие — прямые потомки богов. Поэтому могут то, о чем мы даже помыслить не в состоянии. Настоящие супергерои.
— Ну, это вряд ли, — усомнилась я. — Будь они супергероями, разнесли бы Шолох на кусочки, когда король объявил, что распускает Теневой департамент, и оставляет всего лишь дюжину Ходящих — и тех в подчинении у Лесного ведомства. А так, хоть они и устроили бунт, его все-таки быстро подавили. И король, тем самым, победил. А он уж точно не наследник богов и не обладает никакими сверхспособностями.
— Не знаю, не знаю… Сколько их было раньше? Штук сто? Сто пятьдесят? И где они, эти распущенные Ходящие?
— В тюрьме или в изгнании, где. За неповиновение.
— Но ведь мы этого не знаем, Тинави. Может, они все сбежали и готовят революцию, — Дахху со значением поднял указательный палец. Я хмыкнула.
— Ой, ладно, давай не будем. Надеюсь, ты понимаешь, что в твоей энциклопедии должны быть только проверенные факты и никаких домыслов? Люди ненавидят, когда их обманывают, пусть даже ради красного словца.
— Понимаю. Поэтому и не иду к лекарям со своей рукой. Пока все, что мне рассказали люди из снов, находило подтверждение в исторических рукописях. Если так пойдет и дальше, то, считай, я приобрел себе личный архив.
— Ну-ну, — я покачала головой и обняла друг на прощанье. — Это все здорово, но следи за здоровьем. Уж поверь мне — штука важная. Если с тобой что-то случится — Кадия разорвет меня на куски. Хотя нет: прежде с этим справится моя совесть!
— Договорились. Ради вас постараюсь, девочки.
Я со вздохом пошла прочь к лесному тракту. От водопадов Иштвани до центра Шолоха где-то полчаса езды. Нужно поторопиться, если я не хочу опоздать на работу.
История Дахху… Я решила никак не комментировать ее, хотя в глазах Смеющегося, ясен красен, плескалось некое ожидание, когда мы прощались. «Эй, подруга! — скзаал бы он, если б был посмелее — Я тут душу тебе раскрыл, меня потусторонние твари сочли достойным важной информации, что скажешь-то?».
Сказать ничего такого, что бы ему понравилось, я не могла.
Вот ничего и не сказала.
В чем идея. С одной стороны, мне не нравится, что у Дахху болит рука, а он это игнорирует. С другой стороны, он же лекарь и вообще не дурак, чай, сообразит, что дело вышло из-под контроля, если такое случится. С третьей стороны, наиболее интересной, я вообще не верю в его историю про сны. То есть как. Верю, что ночью ему мерещится что-то обалденное, а вот про роль бокки в этом деле… Не очень.
По мне, так мысль о том, что сны бывают пророческими, то есть навеянными некоей высшей силой, которая заботиться о тебе настолько, чтобы намеками подсказывать дальнейший путь — это большой самоутешительный обман. Каждый из нас всю жизнь остается замкнут в рамках собственного разума, бесконечно одинок в темнице своего черепа. Идея, что в него могут залезать — по ночам, под покровом темноты — некие чужеродные сущности, дает тебе позитивную иллюзию, будто человеческий род не так одинок, как кажется. Это из той же серии, что сказки про Ходящих — якобы они умеют читать чужие мысли, менять их по своему усмотрению и вообще гулять по твоей памяти, как у себя дома.
Но нет. Никто из нас физически не способен соединиться с другим разумом, никто не может напрямую почувствовать порывы чужой души. Нам приходится прибегать к речи, к физическим контактам, к опосредованным эго-излияниям (литература, живопись, скульптура…), чтобы приблизиться к другому. И все равно получается далеко. А тут такой чудесный миф — ты спишь, и некто нашептывает тебе прямо в мозг! Ближе не бывает!
