Тогда реальность у него перед глазами поплыла — неожиданно. Краски смешались, в горле запершило, вдохнуть не получалось, а в ушах тянулось бесконечное «до» нижней октавы. Это было похоже на то, как однажды в детстве маленького Лиссая накрыла с головой здоровая морская волна. Родители впервые отвезли его на море, и, стоило им отвлечься, как резвящегося на берегу сына захлестнула и потащила на глубину стихия. Конечно же, его почти сразу выловили. Но то ощущение паники еще долго вспоминалось мальчику, и сейчас, столько лет спустя, вернулось наяву.
Когда Лиссаю удалось «вынырнуть» из мельтешащих вокруг красок и утихомирить звон в ушах, он обнаружил себя стоящим в изящной каменной беседке на лесной поляне. Вокруг — ни души. Судя по деревьям и общему колориту поляны, это вполне мог быть Смаховый лес. А мог и не быть.
Лиссай осторожно огляделся. Потрогал одну из колонн ротонды — вроде настоящая. Принюхался и понял, что пахнет кругом тоже вполне себе реальными растениями. В тот, первый раз, принц принял логичное решение — неважно, что конкретно произошло, с этим успеется, но сейчас точно нужно двигаться в сторону дома. Сориентировавшись по матовому солнцу, провалившемуся в облака, будто желток, и взяв за «дано», что его таинственное перемещение произошло мгновенно, он отправился на восток. Если уж не к Шолоху, то к морю он рано или поздно выйдет.
Продвигался принц очень медленно: беседку со всех сторон окружал густой туман, идти сквозь который было сложно и, если честно, страшновато. Впрочем, уже минут через пятнадцать магическое представление с уезжающей по спирали реальностью повторилось — и Лиссай снова оказался в собственной спальне.
Какое-то время после этого ничего не происходило. Принц не стал никому рассказывать о случившемся. Жизненный опыт уже не раз доказывал, что самый простой способ все испортить — заикнуться об этом прилюдно.
Но когда неделю спустя его вновь закинуло в лесную беседку — тоже во время рисования — он обрадовался. Во-первых, это означало, что он пока не съехал с катушек, что, безусловно, хорошо. Во-вторых, ему просто понравилось это место. Там царило какое-то сверхъестественное спокойствие, и было ощущение того, что все идет правильно.
Поэтому в дальнейшем Лиссай уже пытался сам как-то спровоцировать подобные «скачки». Поначалу, конечно, ничего не получилось, но потом кое-что стало вытанцовываться. Единственным условием перехода в реальность с беседкой — Лиссай назвал ее Святилищем из-за присущего этому месту умиротворения — являлась его внутренняя сосредоточенность. У всех бывает такое: ты проваливаешься куда-то внутрь себя и потом с трудом возвращаешься к настоящему. Если так «проваливался» Лиссай, где-то там, на глубине, умудряясь обрести спокойствие (а не, скажем, «сосредоточенно» обдумывал какие-то проблемы или планы), то его выбрасывало к Святилищу.
Там он постепенно начал понимать, что Святилище — это подарок. Это вам не загородная прогулка с необычной доставкой к месту назначения. Святилище будто было живым и тонко отзывалось на желания Лиссая. Принцу казалось, что, если он начнет активнее изучать Святилище, то быстро сделает удивительные открытия. Но Лиссай рос во дворце и был сыном короля, а потому — человеком осторожным, не понаслышке знающим, что такое заговоры и под каким зачастую соблазнительным соусом они могут создаваться. Из-за этого его изучение Святилища шло очень медленно.
Впрочем, беседка с лесу давала принцу самое главное — творческие импульсы для новых работ. Прогулки в Святилище и новые картины занимали последние два месяца все время и все мысли Лиссая. Внешний мир, напротив, почти перестал быть интересен принцу. Он начал перестраивать комнату, ходить босиком, носить пижамы целыми днями, пропускать балы и важные мероприятия, засыпать на семейных ужинах, сбегать из дворца, чтобы инкогнито гулять по Шолоху — стражники вылавливали его в самых неожиданных местах и силком возвращали на остров… В итоге король и весь Дом Ищущих единогласно решили, что Лиссай ментально болен.
На самом же деле, принц был счастлив и свободен, как никогда.
***
- Поэтому, к-когда я увидел вас в библиотеке и почувствовал этот запах, я решил, что вы тоже избранница Святилища. Это невероятно вдохновило меня, — подвел итог принц, сидевший посреди кровати с подушкой в обнимку.
— А как оно пахнет? — спросила я из кресла. Чай в моей чашечке давно остыл, и я осторожно опустила ее на пол — больше некуда было.
— Это тонкий, странный аромат, нечто среднее между деревом, перцем и скошенной травой.
— Хм, интересно, — я задумалась. — Вы знаете, Лиссай, недавно у меня произошло одно событие, которое в теории можно связать с таинственным волшебным запахом, — я подумала о бокки. — Но во время нашей с вами встречи в библиотеке я вела совершенно обычную жизнь. У меня нет ни малейшей идеи на счет того, как я могу быть к этому причастна.
— Вы знаете, Тинави, удивительное дело: наоборот, с к-каждой новой минутой наедине с вами я убеждаюсь, что вы связаны с этим гораздо теснее, чем сами могли подумать.
— Почему?
— Как я мельком отметил в своем рассказе, я вижу мир не так, как большинство людей, — Лиссай снова развел руками. Этот жест — неуверенный, как будто слегка извиняющийся — явно входил в число его любимых. — Все окружающее для меня скорее состоит из красок, чем из контуров. Иногда я, к своему глубочайшему сожалению, не в силах разобрать черты собеседника, потому что его лицо затянуто желтоватой дымкой лести или тонет в пепельном облаке ненависти. А появление своей горничной я могу предсказать минуты за две или три — сквозь смежную с коридором стену начинают проступать пульсирующие спирали влюбленности.
Я фыркнула. Ох уж эти горничные!
— Но несмотря на эти частые неурядицы, — продолжил Лиссай, — Вас я вижу на удивление четко. Либо вы не испытываете по отношению ко мне ни единой, ни малейшей эмоции, что было бы слишком невероятно, либо что-то блокирует для меня эту информацию. И почему-то мне к-кажется, это тоже может быть связано со Святилищем.
В ответ я могла только еще раз признаться Лиссаю, что понятия не имею, что со всем этим делать. Это было довольно обидно — на протяжении всего чаепития вести себя, словно попугай с одной-единственной выученной фразой, но что поделаешь.
— Тинави, может, вы позволите мне сводить вас в Святилище? — неожиданно предложил принц.
— Я только за. Описание Святилища в ваших устах звучало крайне привлекательно, да и загадки хороши в первую очередь тогда, когда их можно разгадать. Но как мы это устроим?
— К-когда в следующий раз мне самому удастся туда попасть, я уточню, согласится ли оно принять вас в к-качестве гостьи. И, в зависимости от ответа, мы решим, как действовать.
— Мне кажется, это прекрасная идея.
Принц буквально расцвел. Да и я, если честно, испытывала колоссальный подъем сил. Мысль о том, что с тобой может произойти нечто невероятное, бодрит куда сильнее, чем кофе или бытовые триумфы. Да и общество Лиссая мне очень нравилось, куда без этого.
