— «У других. Я особенный. Я — рыбий хозяин».
Я цокнула языком, вспомнив, как на днях крусты у Лазарета исходились шепотами про своего, крустова, хозяина. Что-то у всей шолоховской живности разом начался массовый приступ раболепия…
— Из-за вашей внешности? — снова встряла Кадия.
Теперь я трагически прикрыла лицо уже правой ладонью. Будем чередовать! А то руки устанут, с такой-то тактичной спутницей.
— «Из-за моих предков. Начало моему роду положила любимая рыба сиятельной хранительницы, зари Лайонассы, красы мира и т. д., Авены».
Я мысленно усмехнулась этому его «и т. д.» — еще бы, обалдеешь все божественные эпитеты на грифельной доске писать! — но одновременно с тем обалдела.
— Вы хотите сказать, что вы прямой потомок…эээ… рыбы богини?
— «Да».
— Но, кхм, прошло две тысячи лет с момента ухода хранителей. И под рыбой вы имеете в виду ту рыбу, верхом на которой Авену изображают на гобеленах?
— «Да[4]. Наш народ бережет свое прошлое. Частица ее силы есть в моей крови. Мой род пестует эту частицу. Рыбы слушаются меня, окружают меня, не дают мне покоя. Потому теперь я ушел из Рамблы. Быть божеством непросто».
— Зачем же вы тогда выходите на рыбную ловлю здесь, в Шолохе? — я нахмурилась. — Если вам так не нравится рыбье внимание, почему вы его добиваетесь? И другим мешаете. Нехорошо.
— «Я больше не буду. Клянусь именем своего рода. Мне нужно было найти кое-что на дне».
Вроде как дело мое было окончено — клятвы блесен и рыбьеголовых считаются крепчайшими в мире — но мне уже стало любопытно:
— А что вы искали?
— Ответ на вопрос.
— Какой вопрос? — я была настойчивой. Тут уж Кадия легонько ткнула меня вбок, мол, не приставай к человеку. К рыбе. К блёсну. Короче, не приставай.
Но тихий лодочник был не прочь ответить:
— «Что-то меняется. Вселенная дрожит и ждет. Люди не чувствуют этого, но рыбы, звери, птицы — да. Я тоже чувствую. Я хотелось узнать, что случилось и что случится».
— И что же?
— «Дно не знает. Кто-то допустил ошибку, и теперь все медленно рушится. Нам остается только молиться».
— Кто допустил ошибку? Какую ошибку? — мне вдруг стало страшно.
Возникло ощущение, будто бы по темному помещению поплыли клубы подводного сизого ила, и от господина Шлэйлы ко мне потянулась липкая паутина ужаса и безнадеги. Метис, считающий себя потомком легендарной рыбы, грустно покачал головой и вывел на доске:
— «Этого смертным знать не дано».
Кадия дернула меня за рукав летяги и, откашлявшись, обратилась к Ол`эну Шлэйле:
— Ол`эн, спасибо большое. Мы пойдем. Вот тут подпишитесь, что мы у вас были, и что вы ознакомились с рапортом. Ага. Все. По реке больше не плавайте. Эти тилирийцы тоже могут совершить ошибку, вредную для вашего хрупкого здоровью. Супер. Спасибо. Чао!
И подруга энергично потащила меня прочь из комнаты. Я шла медленно и неуверенно, как загипнотизированная.
— «Берегись, Тинави», — обернувшись, я увидела последнюю выведенную лодочником надпись на доске.
[1] Трагетто — вид общественного водного транспорта в Шолохе. Маршрутная лодка, расчитанная на 10–15 человек, с обозначенными местами остановок и твердым фиксированным тарифом за проезд.
[2] Т. е. синевплавки-отшельники — очень вкусные рыбки, живущие по одиночке, что видно из названия.
[3] Блесны — множественное число. Блесна — женский род. Блесен — мужской род.
[4] Что есть, то есть! У всех шести хранителей есть некое каноническое изображение — со своими атрибутами и спутниками, если таковые были. Богиня Авена классически предстает перед зрителями верхом на огромной пучеглазой рыбине, которую она использовала вместо коня. Рыба эта, согласно легендам, не только умела бороздить морские просторы с захватывающей скоростью, но и полетать не чуралась.
ГЛАВА 28. "Устрица на море"
Кто он — Незримый Бог, Всевышний Отец, тот, кто создал Хранителей и Драконов, тот, кто зажег первую Искру, положив тем самым начало жизни и бытию? Нам неизвестно. Существует ли он? Видел ли его кто-то? Есть ли у него Антипод, и, если да, кто и что может быть его Антиподом? Хранители никогда не отвечали на наши вопросы. Жрецы говорят, это страшная тайна, недоступная смертным.
Но я боюсь, что все проще: Хранители тоже не знают.
Записки Мэверика из Дома Плящущих,
X век, Срединное государство
Солнце давно скрылось.
Пусть на улице и май-месяц, а все же в лесу темнеет рано. Кругом деревья, поэтому угол «обстрела» для закатного солнца невелик. Сумерки падают на Шолох быстро и беззастенчиво. Когда мы с Кадией окончательно перестали различать черты лица друг друга, то поняли, что самое время пойти и поужинать.
— Патрициус, на этом мы с тобой прощаемся, — кивнула я кентавру.
— Хорошего вечера, мадам! — ответил он. — Завтра кататься по городу планируете?
— Да. Поэтому, если свободен, приезжай к восьми утра ко мне домой.
Прощались мы с ним как раз перед выбранной для ужина таверной. Сразу оговорюсь — выбирала Кадия, вечная ценительница экстрима. Патрициус скептически посмотрел на ярко-красные огни в окнах, светящуюся всеми цветами радуги вывеску «Устрица на море» и толкущуюся у входа разношерстную публику. Из заведения доносилась громкая музыка преимущественно барабанного характера. Все говорит о тихом ужине, ага.
— Что-то мне не кажется, что вы проснетесь к восьми, — цокнул языком кентавр, поскребывая подбородок, который густо зарос кудрявой щетиной.
— Проснусь. У меня большой опыт издевательств над собственным организмом.
Впрочем, я тоже смотрела на заведение с тревогой. Больно уж взрывная там начинка!
— Советую не воротить нос почем зря и самому заглянуть в «Устрицу на море», — с энтузиазмом ввернула Кадия. — Тут вкусно и дешево. А еще весело!
В этот момент два здоровяка-охранника с грохотом выкинули из заведения некоего малоподвижного господина. Господин шлепнулся в лужу, лужа чавкнула, охранники захлопнули двери. Теперь желающие войти и выйти должны были с осторожностью перешагивать отдыхающего.
— Ну-ну… — с неприкрытой насмешкой отметил Патрициус. Поиграв бицепсами, добавил: — Мы, кентавры, ведем здоровый образ жизни. Таков удел спортсменов.
Между тем, по поводу «проснусь к восьми» я и впрямь была уверена в себе.
Если бы за борьбу со сном выдавали награды, я бы собрала их все. Сколько себя помню, я пыталась превратиться из совы в жаворонка. Вернее, в жаворонка-мутанта, который поздно ложится и рано встает. Мечты-мечты!
