— Два раза в месяц… — прикинул Карл. — То есть всего раз пятнадцать. Один мой знакомый — вот, смотри-ка, новое воспоминание подоспело, — говорил, что нужно предпринять не менее двадцати попыток на пути к серьезной цели, чтобы все удалось. Это средний показатель.
— Мои шестьдесят пять, включая первые попытки, — это уже больше двадцати, — резонно возразила я.
Карл покачал головой:
— Если я правильно понимаю, ты делаешь одно и то же, надеясь при том на разный результат. Это очень, очень глупо. Никакой чистоты эксперимента. Пожалуйста, попробуй по-другому.
— Как именно?
— Я покажу.
И знаете, что самое удивительное? Он действительно показал.
Наверное, мне стоило предварить этот факт какими-то объяснениями и дальнейшим пересказом нашего долгого спора, сводящегося к двумя противоположным тезисам: «я не смогу» и «ты сможешь», но… Он выиграл.
Карл выиграл, и от этого выиграла и я.
Рискну даже заявить, что само мироздание выиграло, если мы примем за данность, что оно заботится обо всех нас и любит нас.
Многочисленные шолоховские куранты повсеместно пробили три ночи. Время с Карлом пролетело в мгновение ока. Мальчик сначала долго вдалбливай мне свою точку зрения — то, что против унни не нужно бороться, унни — друг, унни сама хочет играть, расслабься, попробуй почувствовать унни и все такое.
И, в конце концов, у меня это по-своему получилось. Когда я полностью отпустила весь свой гнет проблем, сомнений, отчаяния и обид, в душе как будто зазвенел едва слышимый тоненький ручеек.
— Чувствуешь, да? — радостно шепнул мальчик, все это время державший меня за руку. — Представляешь, а для меня этот ручей — как море. Он сбивает с ног и приходится собирать всю свою волю в кулак, чтобы противостоять ему.
Я не слушала его бормотание. Этот серебристый поток глубоко внутри заворожил меня. Мне хотелось плакать от счастья. Это ни на что не было похоже. Та магия, которую мы все применяем — она совсем другая. В ней мы — борцы, соперники, герои, мчащиеся вперед и сносящиеся преграды. Упоительно и утомительно одновременно. А этот ручеек… В нем была тишина и покой, радость и грусть, хрупкость и глубина. Мне казалось, что он соединяет меня со всем огромным миром вокруг, как невидимая нить, обнявшая само бытие.
— Попробуй сделать что-то. Попробуй позволить унни сделать то, что ей хочется.
Вот с этим пассажем нам пришлось хорошенько поработать. Нащупать ручеек было сложно, но возможно, а вот дальше — ступор.
— Оставим на следующий раз, — наконец-то сдался Карл. — Ты молодец. Я не ошибся. Ты из наших.
— Из кого — из наших? — с волнением спросила я. Меня легонько трясло от всех этих открытий. Карл поморщился:
— Вот тут я все же не уверен… Я пойду, хорошо? Марах готов, кстати.
Я кивнула:
— Спасибо тебе.
Карл улыбнулся:
— Вместо благодарности лучше пообещай, что ты не расскажешь обо мне Кадии и Дахху. Не надо, пожалуйста, — попросил мальчик. — Я не хочу, чтобы кто-либо знал. Они тоже наверняка захотят отдать меня в Башню магов на опыты.
— Я не расскажу. Но ты будешь и дальше учить меня своей… странной магии.
— Договорились.
Я с бьющимся сердцем закрыла за ним дверь и пошла умываться и готовиться ко сну. Когда я вернулась, Марах тихо, но удовлетворенно ухал в своей клетке.
Я осторожно легла в кровать и выключила свет. Старательно подоткнула одеяло со всех сторон, чтобы было тепло и уютно, как в гнездышке. Глубоко вздохнула, еще раз попытавшись нащупать внутри себя волшебную тишину, разрываемую лишь переливами текущей воды времени… Пусто. Я была слишком взбудоражена для этой таинственной магии.
Зато перед внутренним взором услужило вставали невиданные картины, порождения золотого яблока… Больше всего меня поразили стеклянные многоэтажные здания. Как они вообще держатся? И эти странные люди, не похожие ни на кого в Лайонассе… Волшебные супер-способности… Кто такой, прах его побери, этот Карл, мальчик с одним только именем, без фамилии?
Дрожь пробежала по моему телу, потому что мысли, против моей воли, перескочили на Зверя.
Зверь…
Я в темноте нашарила на прикроватной тумбочке пустырник. Закинула в себя три таблетки, морщась от их горечи, и наконец-то вырубилась.
ГЛАВА 30. Когда угасает искра
По всем важным вопросам принимать решения нужно самостоятельно. Вы можете проконсультироваться со всеми, с кем считаете нужным. Но окончательная ответственность — ваша. Никто не знает всю ту информацию, которая есть у вас. Никто не заинтересован в успешном исходе так, как вы.
Открытая пятничная лекция «Как избавиться от стресса»
в таверне «Устрица на море»
Будильники, будьте вы прокляты!
Механическая садомазохистская игрушка (патент принадлежит Дому Внемлющих, конечно же) отчаянно трещала на дальней от моей кровати тумбочке.
Я обреченно встала, сомнабулически дошла до цели, вырубила эту жуткую штуку и уныло поперлась в ванную. Там, за умиротворяющим процессом чистки зубов и массажа ног, мир постепенно приобрел прежние краски.
На повестке дня разыгрывалась нешуточная борьба между хорошими и плохими новостями. На светлой стороне поля играли: два успешно закрытых при помощи Кадии дела; новоявленное приятельство с Мелисандром (мне станет не так стремно верить его отчетам о перемещениях — друзья не врут!); сногсшибательная новость о том, что мне, возможно, доступна некая разновидность магии (вот это просто конфетка); а также грядущая встреча с Лиссаем. За силы зла выступали: «яблоневые кошмары» Карла; Зверь; недобрые идеи рыбьеголового о некоей «совершенной ошибке»; волнения о Дахху и его снах. Вроде все. Ярко-выраженный консенсус.
Я бодрилась, но при том понимала, что мне ужасно боюсь. В первую очередь, как это ни парадоксально, из-за мысли о том, что мне доступна магия.
Понимаете, надежда — это великая ответственность. Если ты, не дай небо, начинаешь на что-то исподтишка надеяться (пусть даже и говоришь всем вокруг, что это несерьезно), то рискуешь в итоге заиметь разбитое сердце.
Одна часть моей души цвела буйным цветом, веря в то, что Карл скоро покажет мне некую истину. А вот другая часть уже заранее начинала ныть и оплакивать провал, а заодно глобальное унижение: мол, ну ты и даешь, дура, поверила в историю про «ручеек» под авторством неизвестного малолетки!
Не знаю, случается ли с вами такое, но для меня подобные душевные терзания — чуть ли не основа бытия. Помню, родители дико бесились оттого, что я на пустом месте могу развернуть эпичнейшую драму. Сейчас страсти немного поутихли, но страх «понадеяться» и «разочароваться» все еще преследует меня. Так что, пожалуй, я буду браво изображать, что мне глубоко по барабану на едва-едва приоткрывшиеся волшебные возможности… Авось, закон подлости отвернется от меня, заскучав, и тут-то я и проверну свою операцию по возвращению магии.
