Острой обломанной трубкой протеза Кнехт прорезал полог шатра и выбрался наружу, таща за собой Лив, которая не могла сопротивляться, вяло перебирала ногами. Она уткнулась северянину в плечо, словно в поисках защиты. На деле — шептала проклятья. Плакала, но шла.
Даже не верилось, что вокруг все залито ярким осенним солнцем, и только ползущие по траве окровавленные и безумные люди, напоминали об ужасе, развернувшимся в Академии Высокого Волшебства. Империя в агонии. Почему же он не рад?
Проглотив тяжёлый ком, переступил через труп одного из лисят, того самого, что выкроил на днях минутку и забежал в лазарет. С горящими глазами этот Майло… Его ведь звали Майло? Просил замолвить словечко в штабе прибрежной оборонительной армии. Армия! Какое громкое название для жалкого ополчения! Но этот парень хотел защищать родину, а погиб бесславно на другом краю света.
Майло…
Он запомнит это имя. Много имён сегодня останутся лишь в воспоминаниях.
Паромобиль вырулил словно из ниоткуда, открывая перед Ленцем дверь.
Паучков ты победила, Сильвия? Патент на магическую связь? Ха-ха! Он был бы полным идиотом, если бы делился всеми наработками с Империей. Хватит с них иридия и экскаватора. Лучшие игрушки он приберёг для себя.
Осторожно положив Оливию на заднее сидение, Кнехт сел за руль и плавно покатил к воротам из академии, продолжая держать барьер, но это было уже не нужно, культисты сосредоточили все свои силы на шатре. Даже представлять не хотелось, какая преисподняя творится в последнем павильоне.
Зеркало заднего вида поймало ещё два паромобиля. Всего три вместе с его машиной — из шести сопровождающих! А остальные? Не спаслись? Ленц ударил бесполезным протезом по приборной панели и вдавил педаль до упора, чтобы не вернуться и не ввязаться в кровопролитие из мести за своих людей.
Это не его война…
Это не его война!
Его война ждёт дома на севере, куда он увезёт свою Оливию, которая спасёт Швицерру.
Удар ножом в спину. Мисмира дёрнулась, выпуская остатки воздуха. Крепкие пальцы подхватили за волосы и вытащили из воды. Мутным взглядом Ширмхеер видела, как ещё несколько культистов притапливают парализованного Алистера.
Маски скрывали лица, но беловолосая слышала их хохот, чувствовала удовольствие, что они ощущают, издеваясь над беспомощным безопасником. Она знала этот вкус. Она долгие годы жила им.
Новый удар ножом в основание позвоночника заставил выгнуться в немом крике. Пальцы схватившего женщину сжались на тонком горле, а затем потащили её на берег.
Мутная плёнка боли и беспамятства залепляла взор, путала сознание. Лишь резкие пинки и тычки кинжалами приводили Мисмиру в себя на мгновения.
Её готовили находить врагов, давить их, казнить. Её учили обороняться. Учили побеждать любой ценой. Но слабость, проклятая слабость, подвела опытную Ищейку, превратив в рыдающую по почившему любовнику женщину.
— Гроза врагов Империи, — перед лицом Мисмиры мелькнула маска ворона. — Не похоже, чтобы ты могла нам чем-то грозить.
Плевок, слетевший с губ культиста, растёкся по правому глазу, завершая картину падения Ширмхеер. Последний удар, перебивший позвоночник, покалечил её. Ноги бессильно волочились по грязной земле. Где-то на дне болота остался сапог.
— Повеселимся! — ещё один культист мелькнул перед ней, демонстративно развязывая штаны.
Сколько их здесь? Двадцать-тридцать? Грохот выстрелов и крики долетали даже сюда. Мисмира прикрыла глаза, понимая, что не справилась. Если бы только вместо того, чтобы искать Люсьена, она занялась делом…
У Ширмхеер не должно быть ни семьи, ни дома, ни любви. Только Император. Так твердили наставники, мучая подчинённых, обращая одарённых сирот в полубезумных монстров, живущих ради чужой боли и мук.
У Ширмхеер не должно быть ничего и никого. Только Император. Это истина, с детства вбитая проводившими над ней эксперименты докторами. Это истина, которой женщина жила все эти годы.
Пока не появился единственный, кто ненавидел в открытую. Люсьен не притворялся — он действительно ненавидел её. И потому она пришла к нему в первый раз. Сломать, подчинить, показать, кто главный в их паре.
Культисты сдёрнули с неё окровавленную одежду, обратившуюся грязными лоскутами. Жадные пальцы хватали, сжимались в кулаки и били. Голова Мисмиры безвольно моталась из стороны в сторону. Кровь разбитых губ и сломанного носа не давала дышать, беспамятство и бессилие наваливались новой волной.
Она пыталась доказать Люсьену, что сильнее. И тем самым подвела всех — и себя, влюбившись в подчинённого. И самого Люсьена, не сумев дать ему хоть что-то кроме принуждения и извращённой любви. Подвела Императора, не предупредив о нависшей опасности. Личное заслонило долг. И теперь эти удары — её наказание. Созданный ненавидеть не имеет права любить. Иначе пострадают все, кто окажется рядом.
Новый кулак врезался в скулу, Мисмира собрала все силы, чтобы сипло выдавить:
— И всё? Я думала, ты мужик, а бьёшь хуже девки!
Сапог разгневанного культиста впился в живот, хрустнули рёбра, пронзая лёгкие. Зайдясь кашлем, Мисмира сжалась, укрываясь от новых пинков.
Выли псы за вольерами. Такие же несвободные, как и беловолосая Ищейка, они словно выражали ей своё сочувствие.
Алистера подняли над болотом. Избитый безопасник выблёвывал тухлую воду, поддерживаемый культистами. Его сейчас тоже будут мучить прежде, чем отправить в свет.
Мисмиру оставили лежать в луже собственной крови. Дрожащими руками Ищейка обхватила колени, подтягивая их к груди. Злость, чувство вины, боль — смешались в безумный коктейль возвращая взрослую женщину в тело маленькой девочки, выкупленной милостивым Императором.
Кто же знал, что надежда обрести дом и семью обернётся бесконечной болью, отвратительными экспериментами и тренировками извращённого человеческого тела. Пальцы сами собой сжались в кулак. Тогда она лелеяла надежду отомстить своим мучителям.
Но то время прошло. Злость, обида, боль — всё это обратило её из слабой девочки в смертоносное оружие. И если культисты думают, что победили…
Безвольного Алистера бросили в овраг. Хлюпнула неглубокая лужа, принимая тяжёлое тело. Культисты разошлись по берегу, что-то горячо обсуждая. Они считают, что победили. Верят, что их дело — победило.
Но до тех пор, пока она дышит, никто не уйдёт с этих болот живым.
Сила, чёрная, как самая непроглядная ночь, разлилась по телу, сращивая переломы, выправляя вывернутые пальцы. Засохла коркой кровь, зажили разбитые губы. Хрустнул, вставая на место, позвоночник.
Её мгновенно окружили. Она видела, как раскрываются за масками изумлённые глаза.
— Я говорил тебе перебить спину! — заявил один из дальних рядов.
Мисмира стояла обнажённая перед готовыми снова напасть врагами. Алистер в овраге ещё сможет выжить. Эти — нет.
