— Тебе самой нужно учиться сдерживать эмоции, Чёрная Мантия, — насмешливо заметил Лив.
— Спорим, через несколько секунд ты сбросишь эту маску безразличия?
Шорох превратился в шарканье ног и тихий шёпот. Алистер почувствовал минимум троих людей за хлипкой перегородкой.
— Твои люди? — мужчина нервно сглотнул и потянулся сознанием к нарушителям.
— Нет, — улыбалась девочка. — Твои.
Дверь распахнулась, и Серый Лис потерял дар речи. Потрёпанные лисята с двухнедельной щетиной несколько долгих мгновений изучали осунувшегося бледного мужчину, силясь признать в нём прежнего Алистера.
— Господин Фланнаган! — Теодор рванул вперёд.
Эзра и Коллин попытались остановить его, но не успели. Парень вцепился в бывшего начальника и издал какой-то булькающий всхлип, уткнувшись тому в грудь.
— Двадцатку, — Эзра протянул Коллину ладонь.
— С чего двадцать-то? Ты ставил десять, что он кинется обниматься, — пробормотал лисёнок.
— И ещё десять, что разревётся. Я жду!
— Как девка, — сплюнул Коллин, глядя на Тео. — Здрасти, господин Фланнаган. Скучали?
Глава пятая
Стоило Ленцу выехать из подземного гаража под академией, зеркала заднего вида поймали три серых паромобиля, рация ожила и последовала перекличка среди водителей. Изобретатель улыбнулся, пропуская одну из машин вперёд. Построение на горных дорогах незамысловатое: ехали колонной на одинаковых паромобилях, временами перестраиваясь на широких участках. Где находится Кнехт, знали только члены службы безопасности. В них глава компании был уверен, как в самом себе. В преданности с ними могли побороться разве что лисята Алистера или Ищейки Императора.
Транспорт для Швицерры разительно отличался от того, что ставили в кортеж для поездки в Империю. Эти машины оборудованы лебёдками с укреплёнными тросами, противобуксовочными цепями на колёсах и крепким каркасом, способным выдержать средний по силе камнепад. Всё это не раз спасало во время опасных путешествий.
До ближайшей заправочной станции было два часа пути. Там процессия заполнит сжиженным газом баллоны и двинет дальше в столицу уже без остановок.
Ленц расслабленно откинулся в кресле. Он знал наизусть каждый опасный поворот на серпантине. Механическая рука послушно отзывалась на мозговые импульсы, управляя паромобилем.
Мужчина посмотрел на блестящие металлом пальцы, вспоминая прикосновения Оливии. Зря он так с ней. Девушке пришлось нелегко. Последний год выдался для неё весьма трагичным. Отец, лучшая подруга, брат, Алистер…
Пальцы оставили глубокие следы на обшивке руля. Ленц уже давно подумывал воспользоваться секретом, который вынашивал всё это время. О нём знали лишь Декард, Анне и доктор Отт. Главное, чтобы мать не проболталась. Ленц больше не хотел заполучить Оливию таким гадким способом, теперь он верил, что девушка сможет полюбить его сама, без жалости или из чувства вины. Только из-за неё он стал инвалидом, из-за неё каждое утро слышит скрежет собственных зубов сквозь сдавленные стоны. Бесконечная слепящая боль, отвращение к своему телу, осознание собственной слабости и зависимости от кусков металла, заменивших конечности — вот, во что превратилась жизнь влюблённого юнца. Но что хуже всего, он стал любить Кроу ещё сильнее, потому что в её взгляде не было жалости. Девушка смотрела, как и всегда — как на опасного противника и извечного врага. Это даже веселило.
Кнехт ухмыльнулся. Целовала его она тоже с не меньшей страстью. Ленц провёл здоровой ладонью по губам. И как это понимать? Рубашку с него стащила. Смешная!
Громкий взрыв заставил мужчину инстинктивно дёрнуться. Сначала он с ужасом подумал, разорвало газовый баллон одной из машин. Но затем первый паромобиль в колонне неуклюже свесился с покорёженного моста, отчаянно закапываясь в снег задними колёсами.
— Тандер, Альба, тросы. Фрегата, держитесь — командовал Ленц поравнявшимся с ним водителям.
Несколько мужчин рванули с крюками и зацепили их к фаркопу Фрегата. Натужный визг лебёдок и скрип утрамбованного снега музыкой звучали в голове изобретателя. Спаслись.
Сегодня спаслись. Из открытых окон появились стволы ружей с мощной оптикой. Снайперы оглядели местность и уцелевшую часть моста, затем дали отмашку.
— Чисто, господин Кнехт, — отозвался Тандер в дребезжащих динамиках.
— Что с Фрегатой?
— Сорвали заднюю ось. Дальше не поедем. Сюда бы ещё пиротехников с ремонтниками, надо понять, кто и как подорвал секцию моста, — ответили из спасшейся машины.
— Разве неясно? — процедил Ленц. — Матиас. Они в прошлом месяце его из собственного дома похитили, теперь заставляют работать на себя. Показывают нам, что мы даже в своей постели не в безопасности. Альба, оставайтесь с Фрегатой, доедем с Тандером. Разберитесь тут и попробуйте поймать их. Академию предупредите и усильте охрану. С Лив не спускать глаз, она важна…
Динамики покорно затрещали в ответ.
Матиас остался верен Швицерре и допустил намеренную ошибку в сборе детонатора. Как она аукнется бедному пиротехнику, Ленц старался не думать. Варвары оставят парня в живых, но лишат ноги, или сразу обеих. Шантажировать больше нечем — семьи и подружки у того не было.
Изобретатель тяжело вздохнул и покатил вслед за Тандером по левой части моста. Дом уже давно не дом. Чем же порадует канцлер?
Остаток пути до заправки, Кнехт провёл в удручённом состоянии. Теракты становились уже обыденностью для страны. Охранять каждый мало-мальски важный объект было невозможно, и варвары пользовались тем, что в стране дефицит самого дорогого ресурса — людей.
На газовой станции Тандер снова ощетинился стволами. Это было лишним. На заправочных пунктах несли круглосуточную вахту силовики.
Чем ближе к столице, тем чаще пестрили государственным триколором контрольно пропускные пункты. Серый, белый и синий — под цвет самой Швицерре. На мостах стояли будки, по периметру расхаживали собаки, натасканные на поиск взрывчатки.
Дороги ожили дымящими дилижансами, санями и упряжками, неизменным оставались лишь лица проезжающих мимо северян: жёсткая решимость, граничащая с безысходностью. Кто сегодня подорвётся на оставленной в горах ловушке, кого завтра похитят и увезут в рабство?
— Ленц, сынок, — пропел Йогелли Моранд, едва изобретатель в сопровождении охраны шагнул в просторный светлый кабинет.
Седые зачёсанные назад волосы, острый нос с горбинкой, и бледно-голубые глаза. Правитель медленно терял зрение, но очки на людях не носил, считая признаком слабости.
— Добрый день, господин Канцлер.
Изобретатель по этикету склонил голову, борясь с гримасой от обращения «сынок». Где была эта забота, когда от компании отца и дяди едва не осталась одна лишь фамилия? И кто в итоге вытащил их с матерью из дыры? Декард Кроу. Тот самый Кроу!
