— Не уходи, — тихо попросила девушка.
— Почему?
— И не спрашивай ничего!
— Хорошо, — рассмеялся изобретатель. — Ещё приказы будут?
— Останься.
— Тебе нужно отдохнуть. Расскажешь, чем занималась? — Ленц сбросил ботинки и забрался с ногами на кровать.
— Стреляла из лавинной пушки.
Мужчина переменился в лице.
— Одна?
— Да. Катриле наводила прицел.
— Это же чертовски затратно по энергии! Неудивительно, что у тебя начался бред наяву, — он вспомнил беседу с невидимой Милдред Миле.
— Что началось? — непонимающе спросила Оливия, и Ленц осторожно уложил её на подушку.
— Я сейчас кое-что сделаю, только не ругайся. Но у тебя нет выбора, иначе я накажу Катриле, — он навис сверху над девушкой.
— Шантажируешь? — Лив потянулась за одеялом, чтобы спрятаться от мужчины.
— Ну, ты сама подставляешься. Слишком уж открыто переживаешь за некоторых людей. Урок тебе преподам, — хищно улыбнулся швицеррец и наклонился ниже.
— Какой урок? — голос у девушки дрожал, а на бледных щеках к удовольствию Ленца появился румянец.
— Покажу, как выглядит со стороны, когда кто-то жертвует собой, — он нежно провёл пальцем по полуоткрытым губам Оливии. — С Катриле ты заниматься больше не будешь. Только со мной. Поняла?
Лив сглотнула и подалась вперёд, но Ленц слегка отпрянул.
— Думаешь, целовать тебя буду? — ехидно спросил северянин.
— А разве нет? — с ноткой обиды в голосе, произнесла Кроу.
Он на выдохе рассмеялся:
— Может, да, может, нет. А хочешь?
— Отвечать обязательно? — Лив боролась с участившимся сердцебиением, пытаясь взять под контроль бешеный перестук в груди.
— Не-а, сам вижу. Но не всё так просто, Оливия.
Он смаковал её имя, смаковал момент, наслаждаясь волнением девушки и собственной дрожью.
— А в чём сложность?
— В этом.
Лишь в последний момент Лив уловила отголоски активированной Ленцем магии, она попыталась увернуться, но угодила в ловушку, он крепко держал её, не давая сбежать, а затем поцеловал. Это было тем самым уроком, прямо сейчас он вливал в её ослабленное тело собственную энергию, заполняя опасную пустоту, появившуюся после вылазки с Катриле. С каждым движением губ изобретатель слабел, руки уже не могли остановить Лив, и девушка оттолкнула его от себя.
Ленц рухнул на подушку и лениво улыбнулся.
— Сумасшедший! Зачем?! — она смотрела, как тяжело поднимается грудь изобретателя с каждым болезненным вдохом.
— Затем, что ты бредила. Разговаривала с Милдред Миле. А что, если её душа всё ещё в твоём теле? Не думала?
— Что ты имеешь в виду? Мил-мил может быть жива? — Оливия нетерпеливо тряхнула засыпающего мужчину за плечо. — Эй, ты же не собираешься тут спать?!
— А почему нет? Выгонишь ослабевшего калеку за дверь? А я ведь силой с тобой поделился! — оскорблено заметил Ленц.
— Ты нарочно это всё сделал, да? Чтобы я пожалела тебя?
— А то! — подмигнул инженер.
— Так что с моей подругой?
Ленц поймал девушку за руку и притянул к себе:
— Не знаю. Но её точно не было в твоём настоящем теле, я бы заметил, когда приезжал навестить. То была пустая оболочка. Потому есть призрачный шанс, что её душа всё ещё рядом.
— Это же хорошо? — с надеждой спросила Лив, прижимаясь к тёплому плечу швицеррца, но он лишь отрицательно покачал головой.
Объяснений от Ленца девушка не дождалась. Мужчина медленно прикрыл глаза и забылся сном, продолжая обнимать Лив одной рукой.
— Глупый, — ласково прошептала изобретателю и невесомо коснулась лица.
Кнехт не зря боялся, что отношение Оливии к нему изменится. Но вместо жалости, которой он так не хотел, девушка чувствовала совершенно иное. Тот, кто раньше казался малодушным и нерешительным, теперь предстал в другом свете. Он и был таким, только она никогда не замечала. Его случайные фразы о Швицерре, о матери всегда были наполнены нежностью, тревогой и любовью. А как часто в часы их прогулок Ленц невольно загораживал собой спутницу от толпы?
Сокрушаться по упущенному времени Лив не собиралась. Здесь и сейчас появилась возможность всё наверстать, а после того как швицеррец поделился своей энергией, вместе со слабостью ушли и сомнения. Голос Мил-Мил пропал, а чувства к Ленцу росли с каждым мгновением. Его тяжёлое дыхание, нездоровая бледность, седина… Ей показалось, или серебристых нитей в волосах изобретателя стало больше?
Кроу потянулась к нему и поцеловала в висок, где едва чувствовался пульс.
— Глупый, — повторила девушка и уснула на плече северянина.
Проснулась Оливия, когда за окном уже стемнело, и по комнате расползались тёмно-фиолетовые тени, перемешанные с тусклым светом уличных фонарей. Тишину нарушали лишь гул в трубах и едва уловимое завывание ветра за окном. Кнехт всё так же неподвижно лежал на спине и, кажется, стал ещё бледнее, а дыхание словно замерло.
— Ленц? Ленц! — девушка похлопала его по щеке, и мужчина улыбнулся.
— Чего кричишь? — он нехотя открыл глаза, показавшиеся в темноте ещё желтее.
— А ты чего не дышишь?
— Дышу я. Думала, умер от истощения? Испугалась? — изобретатель поднялся на локте.
— Продолжаешь свой урок? Если да, то не нужно! Я всё поняла. Больше никаких манипуляций с энергией, слушаюсь только тебя. Убедил.
— Умница, — похвалил Кнехт. — Ну что, за работу? Думаю, мы достаточно отдохнули.
Он поставил обе ноги на пол, мгновенно поморщился от боли и сдавленно зашипел. Оливия тут же положила руку ему на плечо.
— Не смотри! Не трогай! — рычал мужчина с досады на собственную слабость — покалеченную ногу сводило судорогой, от чего нервные окончания сходили с ума и протез сильно клинило.
— Ленц…
— Пожалуйста, Оливия, не надо! Убери руку, — из голоса мужчины исчезли гневные нотки, оставив после себя лишь отчаянную мольбу, когда Кроу положила ладонь на бедро.
— Нет. Не уберу, пока судорога не пройдёт. Всегда так?
Она провела рукой дальше, где крепилось искусственное колено. Именно здесь импульсы хаотично сталкивались и выводили из строя механизмы, попутно причиняя владельцу безумную боль, заставлявшую мужчину глухо рычать и покрываться каплями пота.
— После сна всегда. На ногу каждый день приходится большая нагрузка, и… прости меня.
— За что? — Оливия чувствовала, как напряжены мышцы, всё ещё страдающие от спазма.
— За слабость.
