– Андуин…
Столкнувшись с любым врагом, король всегда твердо знал, что делать дальше. А вот в столкновениях с сыном неизменно терялся.
– Доброй ночи, отец.
Принц направился в отведенную ему комнату. Стражники двинулись следом.
Разговор их, несомненно, встревоживший стражников, мог бы обернуться куда хуже, не прерви его Андуин. Вариан понимал это и даже мог оценить… вот только боли, причиненной явным упреком сына, сие понимание вовсе не облегчало.
От этого безмятежность жилища ночных эльфов сделалась невыносимой.
– Оставайтесь здесь, – приказал он стражникам, не хуже них понимая, что ставит их в то же положение, что и отставший от отряда Андуин. – Мне нужно прогуляться.
Стражи почли за лучшее не возражать. Более не обращая на них никакого внимания, Вариан вышел наружу, однако среди безмятежной столицы, как и в безмятежных стенах его комнат, на сердце легче не становилось. Тогда Вариан повернул в сторону леса и невольно ускорил шаг. Лесная чаща так и манила к себе.
– Король Вариан! А я как раз шел увидеться с тобой.
Пряча досаду, человек ненадолго задержал тоскующий взгляд на деревьях за пределами города.
– Верховный друид, – откликнулся он, наконец-то повернувшись к хозяину. – Благодарю за наши покои. Они просто прекрасны.
– Потому-то ты и сбежал из них при первой же возможности, – с легкой улыбкой ответил ночной эльф. – Прошу тебя, я на церемониях не настаиваю – зови меня просто Малфурионом.
– Тогда и я попрошу звать меня попросту Варианом.
– Как пожелаешь. Я надеялся с тобой поговорить. Не возражаешь?
Владыка Штормграда перевел дух.
– Самым искренним образом прошу простить меня за испорченный пир.
– Не о пире речь. Речь о совете. Знаю: ты, Вариан, ценишь прямоту. Так вот, я больше всего озабочен твоей враждой с Генном.
Одно упоминание о Седогриве словно бы разворошило угли в груди. Кровь застучала в висках.
– Малфурион, я предпочел бы не говорить о нем.
Однако ночного эльфа это не обескуражило.
– Вариан, я должен просить тебя обдумать все, что произойдет до, во время и после совета, в свете того, каким сделался Азерот вследствие Катаклизма. Каждое из принимаемых нами решений должно быть тщательно взвешено.
– То есть, ты призываешь задуматься о последствиях.
– Разумеется. Надеюсь, ты поступишь благоразумно…
От желания отправиться в лес не осталось и следа. «Неужели нигде нет для меня свободы?» – подумал король.
Малфурион явно был намерен настаивать на своем. Пожалуй, покончить с этим разговором могло помочь только одно.
– О Генне и воргенах я буду судить по справедливости. Даю слово.
Почувствовав категоричность Варианова тона, Малфурион счел за лучшее принять ответ таким, каков он есть.
– Благодарю тебя, Вариан. О большем я просить не могу…
Тут в разговор вмешалось новое лицо. Казалось, всему этому не будет конца. С трудом сдержав раздражение, Вариан окинул новоприбывшего опытным взглядом. Тот, хоть и принадлежал к ночным эльфам, был облачен в цветастый наряд, несомненно, казавшийся кричаще-безвкусным не только штормградскому королю, но и Малфуриону.
– Верховный друид Ярость Бури, – торжественно приветствовал он Малфуриона.
– Вар’дин?
От острых ушей Вариана не укрылась едва заметная дрожь в голосе ночного эльфа. Казалось, верховный друид не только знал, что нужно новоприбывшему… но и отчего-то боялся этого.
Стоило вспомнить донесения, и Вариану сделалось ясно, кто перед ним. «Так, значит, это Высокорожденный».
Человека Высокорожденный словно бы и не заметил. Королю сразу же вспомнилась и откровенная надменность Вар’диновых собратьев, и то, что они – маги… причем весьма безрассудные.
– Благодарю за уделенное время и за ответ, Вариан, – сказал верховный друид. – И с нетерпением жду продолжения разговора.
Король немедля воспользовался ситуацией.
– Естественно. Ну, а сейчас – прошу прощения, я должен идти. Доброго вечера.
Уходя, он не удостоил Высокорожденного даже взгляда – иного его невежество и не заслуживало. С радостью оставив обоих с глазу на глаз, Вариан мысленно пожалел о том, что покинул Штормград.
Тут его взгляд привлекло едва различимое движение сбоку, среди деревьев, но Вариан оставил его без внимания: к тому времени, как он повернется, источник тревоги давным-давно скроется из виду. Вдобавок, король прекрасно понимал, кто может прятаться там, у лесной опушки, и нахмурился сильнее прежнего.
– Проклятые воргены, – буркнул он себе под нос.
Вар’дин хранил молчание, пока человек не скрылся вдали. Малфурион же, зная о новостях, которых еще не имел возможности сообщить Высокорожденным, невозмутимо ждал. Верховному друиду хотелось дать Вар’дину высказаться и выяснить, многое ли ему известно.
– Я пришел по поводу исчезновения, – без обиняков объявил Вар’дин. – Ты это понимаешь.
Малфурион молчал, ожидая продолжения, но это, по-видимому, было все, что маг-Высокорожденный хотел бы сказать на данный момент. Вместо того, чтоб продолжить, Вар’дин устремил на верховного друида выжидающий взгляд.
«Что ж, – подумал Малфурион, – откладывать неизбежное ни к чему».
– Итак, Майев Песнь Теней уже сообщила Высокорожденным обо всем?..
Этого оказалось довольно. Озадаченное выражение на лице Вар’дина свидетельствовало, что ни о чем, касающемся Майев или ее находки маг ни сном ни духом не ведает.
– О чем же нам следует знать, верховный друид?
– Тера’брин мертв. Убит.
Вар’дин оцепенел.
– Продолжай.
И Малфурион рассказал ему обо всем, не упустив ни единой детали. На протяжении рассказа лицо мага оставалось неподвижным, точно каменное. Единственным верным признаком нарастающего гнева были его ладони, накрепко сжавшиеся в кулаки.
– Тело должно быть немедленно возвращено нам, – заявил Вар’дин, едва Малфурион замолчал. В голосе его не слышалось никаких эмоций, взгляд был устремлен за спину Малфуриона, словно куда-то в дальнюю даль. – Дальнейшему надругательству над ним – от кого бы то ни было, по какой бы то ни было причине – не бывать.
– Таковы и были наши намерения. Майев…
– Да… эта Стражница. Она может продолжать расследование, но ни с кем из нас говорить не будет. Если нам станет что-либо известно, мы сообщим об этом тебе, верховный друид. Что ей следует знать – предоставляю судить тебе самому.
Не слишком логичный порядок… однако Высокорожденные не отличались доверчивостью, и в данный момент Малфуриону трудно было их в том упрекнуть.
